Боевая обстановка привычна старшему Кашаеву. Он распределил между эмирами джамаатов участки ответственности, и приказал отослать на каждую из троп по паре человек. Более того, он решил даже склоны контролировать, и на склоны тоже людей выслал. Сигнал опасности стандартный – красная ракета. И не забыл последовать совету Кадыра, поставив по паре пулеметов, в том числе и по одному крупнокалиберному, перед каждым из двух минных полей. Если федералы пожалуют на скрытое снегом минное поле, пулеметы заставят их метаться в поисках укрытия. А каждое укрытие, каждый бугорок – это смерть. Пусть прячутся, пусть взрываются сами и поливают осколками тех, кто идет рядом.
– Разожгите в землянках огонь, – отдал Зелимхан последний приказ.
– Зачем? – не понял начальник штаба. – Так мы себя полностью обнаружим.
– Нас и без того обнаружили. А дым будет показывать, что мы безмятежно отдыхаем и не ждем гостей. Пусть они обнаглеют. Им эта наглость дорого обойдется.
Кадыр опытный воин, и гордится тем, что провел много эффектных операций почти самостоятельно. То есть разрабатывал, просчитывал, готовил и претворял в жизнь после того, как Зелимхан одобрял задуманное. Правда, слава все равно доставалась Зелимхану, который при каждом успехе стремится заявить, что это именно он организовал и провел что-то такое, что другим оказалось не по силам. И словно забывает, что без того же Кадыра или без начальника штаба ничего бы не значил. Впрочем, отсутствием славы Кадыр не тяготится. Он-то человек, к которому стекаются все сведения из республики и даже из России. Только необходимую часть которых он докладывает Зелимхану, но не докладывает всего. А это «все» создает не всегда ту картину, что эмиру видится. Пусть и висит портрет Кадыра перед каждым отделением милиции, пусть и любуются этим портретом омоновцы на каждом блокпосту, но все обвинения в адрес начальника разведки сводятся к тому, что он входит в ближайшее окружение Зелимхана. И ничего нет против него лично. Это потому, что Кадыр умеет заботиться о своем завтрашнем дне ничуть не меньше, чем умеет это делать младший брат эмира, неулыбчивый Алимхан. Только Зелимхан не в состоянии сообразить, насколько информированную должность занимает его помощник. Даже при сегодняшнем прямом намеке, когда Кадыр привел разведчика к эмиру только потому, что тот упомянул человека, изменившего внешность, который или прибыл в Грозный или прибывает туда, Зелимхан, при всей своей подозрительности, не прочитал ситуацию. А ведь ни он, ни Алимхан не советовались с Кадыром и не ставили его в известность о задуманном деле. Беда эмира в том, что он в своем величии считает унизительным для себя задавать щекотливые вопросы. Так Кадыру кажется. И правильно, лучше не задавать. Заботишься о завтрашнем дне – это хорошо. Кадыр по-своему заботится о своем. Во внутреннем кармане камуфлированного бушлата, завернутые в тряпицу, пришитую к стенке кармана, лежат три свернутых листка бумаги. Это гарантия завтрашнего спокойствия и благополучия. Все осведомители и помощники Зелимхана в органах власти – они здесь, в списке. И каждый за свое спокойствие заплатит Кадыру кругленькую сумму, когда придет пора расчетов. Кадыр никогда с этой бумагой не расстается. Как и с другой. В другом кармане лежит еще одна. Тоже список. Но это люди должностями поменьше. Они только промежуточные звенья. Это на случай попадания в руки федералов. Более того, сейчас, чувствуя, что братья уже готовятся уйти из Чечни насовсем, Кадыр подумывает, как передать федералам эту бумагу раньше. Чтобы стать для них своим человеком в окружении эмира.
