Вопросы…
Судя по шумихе в газетах, ни один вопрос, связанный с делом Беллингера, не был снят. А самый главный: что именно хотел сообщить Беллингер на своей пресс-конференции? – практически и не толковался.
Выступил, наконец, доктор Хэссоп.
Еще до войны он и Беллингер совершили путешествие по Европе. Маршрут не совсем обычный – древние монастыри, но в биографии Беллингера вообще было много темного. Скажем, десятилетнее уединение на вилле «Герб города Сол» или то же путешествие по оккупированной Германией Дании.
К тому времени, как я просмотрел газеты, Юлай встал.
– Кофе, – потребовал он. – Кофе!
Усталости в нем как не бывало. Плоское лицо смеялось, единственный глаз посверкивал.
Я наполнил чашки.
Киклоп меня раздражал.
Чего я жду? – никак не мог понять я. – Неужели это надломленность? Неужели потеря Джека сломала меня? «Господи, господи, господи, господи…» Я мог что угодно говорить Юлаю о будущем, но прав, конечно, был он – рано или поздно будущее наступает. Мы все ждем его. Другое дело, что мы не осознаем – будущее отнимает у нас жизнь. Почему мы всегда живем так, будто смерти не существует? Только потому, что у нас нет личного опыта смерти? Мы же всегда умираем в будущем, почему мы его ждем?
Беллингер…
Что подталкивает людей к самоубийству? Желание обратить на себя внимание? Но разве Беллингер искал его? Усталость? Но Беллингер не походил на сломленного человека. Иногда одного слова, случайного жеста достаточно, чтобы вызвать в человеке смертельный разлад, но Беллингер, судя по назначенной им пресс-конференции, вовсе не готовился к смерти. Скорее всего, он готовился к будущему. Но оно не случилось. Почему? Является ли самоубийство способом решения главного вопроса – вопроса жизни, вопроса осознанного выбора?
– Мне надоело сидеть в этой дыре, – сказал я вслух.
– Понимаю, – добродушно кивнул Юлай. – Но ты заслужил это сидение.
– Сколько нам еще сидеть здесь?
– Ну, у нас есть время.
– Месяц? Год? Десять лет?
– Сколько понадобится, – добродушно отрезал Юлай. – Хоть сто лет. Правда, ты столько не выдержишь.
– А ты?
– Я тоже.
Он сказал это просто, без иронии, но это-то и злило меня.
– Этот список… Который ты у меня забрал… Там упоминались Беллингер и я… Он как-нибудь изменился?
– Пока нет.
– Пока?
– Как видишь, я с тобой откровенен.
– Почему? – в упор спросил я.
– Да потому, что ты выведен из игры. Ты еще не понял?
– Это ты так считаешь, – возразил я.
– А ты думаешь иначе?
Он явно дразнил меня. Ночное путешествие никак на его настроении не отразилось. Он знал что-то такое, что позволяло ему не считаться со мной.
