Так сула пришли к Криту.
От Крита до Родоса и Кипра оставалось совсем немного, а уж от Кипра суда всего за два дня дошли до Аккры, под которой уже были раскинуты палатки короля Филиппа.
Перед лицом смерти, сумрачно подумал сакремон, никакой путь не кажется долгим.
Он внимательно глядел на Маштуба, все так же высокомерно возлежащего на шелковых подушках. Зачем-то Господь не позволил мне утонуть в море, подумал он, не позволил пасть под саблями неверных, не позволил сгореть в ужасном пламени греческого огня и быть зарубленным на тесных улочках Аккры.
Раз так, значит, зачем-то я еще нужен Господу.
Он покачал головой.
Он никак не мог понять, почему вслед за бароном Теодульфом в пролом стены не бросились рыцари и лучники, сердженты и тафуры короля Филиппа или короля Ричарда? Что их остановило?
Серкамон с тоской смотрел издали на костер, горящий далеко за стенами Аккры.
Возможно, сейчас вокруг костра собрались благородные бароны, чтобы обсудить неудачный приступ. А, возможно, обозленные тафуры, те, что и на приступ идут босиком, поймали старуху из тех, что рыскают по всему лагерю, а потом передают сведения неверным…
Серкамон почему-то очень хотел знать, что сейчас происходит вокруг костра, но Господь сделал по-своему: он поставил серкамона перед тем, кого благородные рыцари давно собирались посадить на кол, перед начальником Аккры Маштубом.
Маштуб щелкнул пальцами.
Бесшумно вошел в шатре и присел на корточки рядом с ложем Маштуба невысокий человек, плотно кутающийся в плащ с низко опущенным на лоб тюрбаном.
Маштуб что-то произнес на языке неверных.
– Теперь вы будете отвечать, – по-французски произнес человек в плаще и в тюрбане. – Вам зададут разные вопросы, а вы будете отвечать на эти вопросы. Иначе вам никак нельзя.
Это было так неожиданно, что барон Теодульф, брызгая слюной и еще больше, чем всегда, пуча свои безумные глаза, выдохнул:
– Ты кто? Франк?
Человек в тюрбане испуганно вздрогнул:
– Я франк. Но я давно принял ислам. Аллах оказывает свою милость тем, кто искренне признает его силу.
– Клянусь божьей смертью! – богохульно взревел барон. – Клянусь божьими глазами, ногами, руками! Клянусь божьей глоткой и зобом божьим, отступник, я доберусь до тебя!
– Тебя убьют раньше, чем ты поднимешь руку, – смиренно ответил отступник и, повернув голову к Маштубу, перевел ему неистовые слова раненого барона.
Маштуб усмехнулся.
– Спроси своего начальника, – негромко сказал сеньор Абеляр, – почему наш штурм не удался?
