Спать легли, как обычно, чтобы не вызвать подозрений у охраны. Около часа ночи Николай Мусиенко и я незаметно перебрались поближе к двери, и вот через несколько минут Николай начал просить часового:
- Комрад, баух капут. Битте туалет, комрад, баух капут, битте туалет.
Так он повторял бесконечно. И когда, казалось, все надежды на то, что часовой выпустит Мусиенко на улицу были потеряны, мы услышали, как охранник подошел к двери и начал открывать замок.
Нервы напряжены до предела. Мелькают тревожные мысли: "Часовой один или позвал дополнительный караул?.. Тогда Николаю не справиться. Значит, действовать будем только в том случае, если часовой без подкрепления".
Наконец дверь открылась. Николай, горбясь, со стоном спешно выходит на улицу. Дверь снова закрывается па замок. Время тянется бесконечно... Мы ждем решения Николая: он должен три раза громко кашлянуть, если решит действовать. Слышно, как громко, шлепая по грязи, к двери идут двое. Покашливания нет. Неужели что-то не предусмотрели? А может, Николай не рискует?.. Нет! Он не из трусливых. К двери подползают остальные члены комитета. Проснулись многие товарищи, ничего не знавшие о нашем плане, но и они, видимо, догадались о происходящем. Началось перешептывание. Иванов приказывает всем молчать.
Тем временем шаги у двери затихли и слышно, как часовой отпирает замок. Раздался резкий кашель, и сразу же началась возня за дверью, которая по-прежнему закрыта. Лежа, я толкаю ее ногой, и дверь легко растворяется... Часовой и Мусиенко борются на земле не на жизнь, а на смерть!
Как и условлено, бросаюсь на помощь товарищу, но не могу определить в темноте, где Николай, где немец... Слышу дикий приглушенный крик задыхающегося - это рука Мусиенко соскользнула с горла немца, который, падая, оказался сверху Николая и в судорогах уцепился за него. Помог Николаю высвободиться. Где же автомат немца? Его мы планировали захватить. Вижу, как один за другим выскакивают из открытых дверей наши товарищи и исчезают в темноте. Значит, все идет по плану.
В это время часовые, стоявшие с других сторон здания, открыли беспорядочный огонь. А я все еще вожусь с охранником, который мертвой хваткой уцепился за полы моей французской шинели. Снимаю ее и бегу через улицу, надеясь попасть в калитку ограды. Каждый день изучали и запоминали маршрут предстоящего побега, но в калитку попасть я не смог. Перелезаю через колючую проволоку - рвется одежда, колючки впиваются в тело. Над головой трассируют автоматные очереди. Моросит мокрый снег. Дверь амбара охранники, по-видимому, закрыли - оттуда никто уже не появляется.
