* * *
И вот Витебск. Выйдя из вагона, я сориентировался по надписям на стенах вокзала и стал в хвост очереди - напротив слова "Кассы". Добросовестно простоял больше часа, передвигая за собой деревянный сундучок с харчами. А очередь еще длинная, и кто-то сзади посоветовал:
"Чего маешься, парень? Сдал бы сундук-то в камеру хранения". "Что за камера? Где такая? - прикинул про себя. - Ничего мне дядя Яким не говорил об этом".
Ближе к окошку достал отдельно лежавший рубль. Попросил билет до улицы Дмитрова, где находился мой заветный кинотехникум. Молодая полная кассирша на мгновение оторопела. Потом вдруг высунулась из окошка и закричала:
- Марш отсюда, шпана! Без вас тошно!
В очереди кто-то захихикал. Я отошел в сторонку, недоумевая, чем вызвал гнев и смех. Но тут стоявший неподалеку в старой солдатской гимнастерке человек, разобравшись, в чем дело, объяснил, что билеты для передвижения по городу продаются прямо в трамвае, и показал, где трамвайная остановка. Однако препятствия на пути к кинотехникуму на этом не кончились. Войдя в трамвай с передней площадки, я стал искать кассу, чтобы все-таки купить билет. Ее не оказалось.
Весело бежал по городу красный вагончик с пассажирами, позванивал беззаботно. А в моей голове роились тревожные мысли: "Выходит, еду безбилетным - зайцем. Значит, опять посмеялись надо мной. А ведь, чего доброго, оштрафуют..." "Граждане, кто еще без билета?" - вдруг услышал голос. И тогда, расталкивая стоявших рядом, я радостно кинулся с сундучком куда-то в противоположный угол трамвая.
Подав кондуктору рубль, дважды сообщил ей, что мне ехать надо до улицы Дмитрова. Получил сдачу, пересчитал - все правильно. И все же брали сомнения: "Почему за разные расстояния цена билетов одинакова? Ведь этак можно до вечера кататься!" Рассуждая про себя о странностях городских порядков, я вдруг заметил, что трое парней как-то подозрительно крутятся возле женщины с ридикюлем. Еще мгновение - и вот один из них ловко вытащил из сумочки кошелек, и все трое быстро направились к выходу. "У вас украли..." - только успел сказать я, а общий шум, крик, негодование пассажиров выразили разве что сопереживание - воришек и след простыл. Горько было мне, что не смог вовремя помочь женщине, однако после драки кулаками не машут.
Через два часа, когда я снова катил трамваем уже в поисках общежития, перед выходом почувствовал вдруг сильный толчок в спину и вместе с сундучком вывалился из вагона на грязную улицу. Место оказалось безлюдное, окружили меня те трое. Дрались недолго: силы были неравные. После тумаков и дележки содержимого моего сундучка получил предупреждение:
