Все как-то разом вдруг утихло. Последовала команда с земли, разрешавшая следовать на посадку, при этом была передана благодарность за работу. На аэродром вернулись попарно, с небольшими интервалами по времени. Мы с Глинкой сели последними. Зарулив и выключив мотор, заметил, что самолет несколько накренился вправо. Поспешно вылез из кабины. Увидел теплый, сочувствующий взгляд встречающего техника:
- Трудно пришлось?
- Нелегко!
- Эх, прикрыть не могли молодого! Куда смотрели?.. - ворчал мой встречающий.
Оглядев хвостовое оперение, затем изрешеченную правую плоскость и спущенную стойку шасси, я понял, что побит действительно крепко. Более двадцати пробоин насчитал техник в моем самолете. Сразу стало как-то не по себе...
Подошел Дмитрий Глинка, поздравил с боевым крещением.
- Молодец, удержался... - сказал скупо и пошел своей неторопливой, ровной походкой на КП.
Не помню, сколько я сидел под моим израненным самолетом в глубоком раздумье. Только вдруг заметил - рядом Иван Бабак. Спокойно, не торопясь, по-пилотски жестикулируя для ясности, рассказал мне Иван Ильич все подробности прошедшего боя. Объяснил, что это был сложный, неравный по силам, но выигранный нами бой. Главное же, что мы не понесли потерь, а четверых гитлеровцев фюрер недосчитается.
Бабак особенно подчеркнул в своем рассказе действия ведомых, отметил, что в таком трудном, маневренном бою я не оторвался от ведущего, а это редко кому удавалось в первой боевой схватке.
- Что, и вас так били? И вы ничего не видели и не понимали?.. - робко спросил я, в глубине души надеясь на поддержку.
Иван Ильич подробно, не рисуясь, рассказал мне о своем боевом крещении, о первых воздушных боях других, теперь уже известных летчиков. О многом мы говорили в тот трудный для меня день. Итог его был очень важен для меня: я поверил в себя, а еще больше - в смелых и преданных друзей-однополчан. Один из них стал для меня другом на всю жизнь - человек рыцарского, героически самозабвенного отношения к своему долгу перед Родиной Иван Ильич Бабак.
Огненные рубежи
Вот уже несколько дней, как мы всей дивизией перебазировались с Кубани на очищенную от фашистской погани украинскую землю, на юг Донбасса. Кругом разруха, вместо городов - груды развалин, вместо деревень - обгоревшие, скособочившиеся одинокие трубы печей.
До жгучих слез тяжело смотреть на освобожденных от немецкого ига людей. Худые, оборванные, голодные... На лицах отпечатались невыносимо трудные два года мук, насилий и истязаний. Это те, кто выжили. А сколько еще томится в фашистских застенках по всей Европе!.. Сердца солдат спекались от огня и страданий; "Мстить, мстить, мстить!.."
