— Теща, — равнодушно сказал страж порядка.
— Теща?! — по моему лицу пробежала целая гамма чувств, закончившись улыбкой из-за осознания всей нелепости такой вот ситуации в моем мире. — Как я мечтал свою прогулять таким вот образом…
— Ну и чего? — с живейшим интересом спросил Гюнтер.
Я не знал, что ответить, не знал обычаев этого весьма странного мира, поэтому решил сказать правду, а там будь что будет.
— Она меня не дождалась. В бане сгорела. Неосторожное обращение с огнем.
— Вот сука, — покивал головой Штоль.
— Я представляю, как ты был разочарован.
— Да…
— Я тебя понимаю, комрад. Подождите, сейчас вернусь.
Детина подошел к теще, пнул по ребрам, пресекая попытки встать, потом расстегнул штаны и помочился ей на голову, очевидно для того, чтобы привести в чувство. Затем, отставной сержант подошел к ослику, помыл руки водой из фляги, вытер руки одноразовой салфеткой, погладил животное, говоря что-то ласковое, вытащил из баула упаковку пива и беззаботно-радостно насвистывая, вернулся, неся бутылки с янтарным напитком.
— «Будвайзер», комрады. Пейте за мое возвращение, пейте за мою удачу, пейте за то, чтобы все получилось.
— Прозит, — сказал Фридрих, поднимая бутылку.
— Прозит, — произнес я. Мы чокнулись бутылями и выпили.
Очень скоро Гюнтер напился и стал невнятно рассказывать о войне, поминутно вставляя «доннер-веттер», «хурен» и «ферфлюхтен швайн», махая руками и имитируя звук взрывов.
— Я говорю ему, не высовывайся, доннер-веттер, а он говорит «нет, я хочу посмотреть, откуда пулеметчик садит». Вот и досмотрелся второй номер. Каска в одну сторону, голова в другую. А потом налетели зуловские глайдеры, и тут уж всем нам жарко пришлось. Дружка моего убили. Его буквально пополам разорвало зарядом. Он еще жил несколько секунд, успел только сказать: — «мама», а потом — «хурен».
— Вот именно, что это слово, — в сердцах произнес Мюллер. — Растят пацанов, а потом, как стукнет 18, — дадут пару белья, скажут — «Вот Бог, а вот порог». И шагай, горемычный, куда хочешь. На квалифицированную работу не берут, обучение стоит бешеных денег. Квартира — когда она будет. Гражданство — и то надо заработать… — А природа своего требует… Но с нашими фрейлен… А уж попал, то держись. Свои фатер муттер жмоты, скопидомы последние, а уж чужие точно не пожалеют. Помыкается парень, помыкается, — и одна дорога, в Легион.
— Верно говоришь, Фридрих, — произнес Гюнтер. — Три года, три года в пустыне. Днем жара, ночью холод до костей, лихорадка, скорпионы размером с крысу. Стреляешь в этих несчастных зулов, а перед глазами фрау Велта с ее презрительно поджатыми губами. Комрады, что-то я сс*ть захотел. Составите мне компанию?
