Я чрезвычайно благодарен этой пожилой женщине. Дедушка начал проявлять беспокойство о том, что рано или поздно его спросят: "Мы оставили вам ребенка, а вы его ничему не научили".
Бабушка не допускала и мысли об этом, хотя в деревне был человек, который мог дать мне основы арифметики, языка, географии. У него было четырехлетнее образование, самое низкое в так называемом индийском начальном образовании. В деревне он был самым образованным.
Дедушка пытался настаивать: "Он мог бы приходить и учить его. Он мог бы хотя бы выучить алфавит, арифметику; и чтобы потом родители не говорили, что мы полностью виноваты в том, что потеряны целых семь лет".
Но бабушка не сдавалась: "Пусть через семь лет делают что хотят. Семь лет пусть он остается самим собой, и мы не будем вмешиваться". Ее аргумент был такой: "Ты знаешь алфавит, и что из этого? Ты знаешь математику, и что? Ты заработал совсем немного, и ты хочешь, чтобы он тоже так зарабатывал и жил как ты?"
На это старик ничего не мог возразить. Что же делать? Он был в затруднении, потому что не мог спорить, но знал, что отвечать придется ему, а не ей, так как мой отец спросит: "Что ты наделал?" Так бы оно и было, но, к счастью, он умер перед тем, как появилась необходимость объяснять все отцу.
Мой отец часто говорил: "Старик виноват, он испортил сына". Но я уже подрос и твердо отвечал: "Никогда не говори мне ничего плохого о моем дедушке. Он спас меня от твоего воспитания - вот почему ты так злишься. Но у тебя есть другие дети - порть их. В конце концов ты сам скажешь, кто испорчен, а кто нет".
У него были другие дети и их становилось больше. Я часто дразнил его: "Еще один - и будет дюжина. Одиннадцать детей? Люди спросят: "Сколько детей?" Одиннадцать выглядит несерьезно, а вот двенадцать впечатляет".
И в последующие годы я говорил ему: "Давай, давай, продолжай портить своих детей, а я - дикарь, и им останусь".
Невинность - это то же самое, что и необузданность. Ясное видение - это то же самое, что и необузданность. Каким-то образом я вырвался из тисков цивилизации.
А когда я вырос... На этом и настаивают люди: "Поскорее подчини себе ребенка, не теряй времени, потому что потом будет поздно". Когда ребенок подрастет, подогнать его под свои идеалы будет очень трудно.
Жизнь состоит из семилетних циклов. К седьмому году жизни ребенок уже достаточно окрепнет, с ним уже ничего не поделаешь. Он уже сам знает, что ему делать и куда идти. Он может уже и возразить. Он уже в состоянии отличить ложь от правды. В семилетнем возрасте его ясное видение приобретает максимальную силу. Если не мешать ему эти семь лет, то в этом возрасте он имеет такое четкое представление о жизни, что проживет ее без тени раскаяния.
