Ребенок искренне заинтересован во всем, что он видит вокруг. Ему постоянно хочется то этого, то того, а это - часть природы человека. Посмотрите на ребенка, даже на новорожденного - и вы увидите, что он тянется ко всему, его руки хотят все пощупать, он начал путешествие.
В этом путешествии он потеряет себя, потому что в мире за все надо платить. Бедный ребенок не в состоянии понять, что он отдает такую ценность, что если на одну чашу весов поставить весь мир, а на другую - его целостность, то она перевесит. Ребенок не может знать об этом. В этом кроется проблема, ведь он имеет то, что просто имеет. Для него это само собой разумеется.
Вы спрашиваете, как я сохранил свою невинность, свою ясность видения. А я ничего не делал, просто с самого начала... я был одиноким ребенком, которого воспитывали родители матери, рядом не было ни отца, ни матери. Бабушка и дедушка были одиноки и хотели повозиться с внуком на старости. Родители были согласны: я был в семье старшим, первенцем, и они отправили меня.
В детстве у меня не было никакой связи с семьей отца. Я помню пожилого дедушку и его старого помощника, прекрасного человека, и еще бабушку. Вот эти трое... Разница в возрасте была такая большая, что я чувствовал себя одиноким. Они не могли составить мне компанию. Они старались изо всех сил подружиться со мной, но это было невозможно.
Я оставался наедине с собой. Я не мог разговаривать с ними. У меня никого не было, потому что в той деревне мы были самыми богатыми, а деревня была такая маленькая, не более двухсот жителей, и такая бедная, что мне запрещали дружить с деревенскими ребятами. Они были грязными, почти нищими. Невозможно было с кем-нибудь подружиться. Это оставило большой отпечаток. Во всей моей жизни я никогда не был кому-то другом. У меня никогда не было друзей. Да, знакомые были.
Одиночество в раннем детстве привело к тому, что я стал получать удовольствие от него. Это не было проклятием для меня, наоборот, это стало счастьем. Мне нравилось быть одному, я чувствовал самодостаточность, я был независим.
Я никогда не интересовался играми по той простой причине, что с детства мне не с кем и не во что было играть. До сих пор вижу себя в детстве просто сидящим.
Наш дом стоял в красивом месте, прямо перед озером. На многие мили тянулось это озеро, такое молчаливое, такое прекрасное. Лишь иногда тишину тревожили любовные крики парящих белых журавлей: это было идеальное место для медитаций. А когда крик нарушал тишину - любовный крик птицы, - то мне казалось, что после него тишина еще больше усиливалась.
