Бенни снял пальто с вешалки и начал медленно одеваться, думая над разговором с Вейгендом. При упоминании Института Возрождения в голову лезли неприятные мысли. Ехать не хотелось, но отказываться было поздно. Он оставил на столе записку, что ушел по делам и вышел из кабинета.
Бенни Райсу перевалило за сто, но ему редко давали столько. Когда он шел пешком в Институт Возрождения, ему даже в голову не пришло взять такси или сесть в автобус, хотя расстояние составляло более двух миль, и Институт или «Музикосмос» наверняка оплатили бы ему дорогу. По мере того как он шел, фигура его выпрямлялась. Когда он прошел около мили, глаза его заблестели, грудь выдалась вперед ему уже нельзя было дать больше пятидесяти. При средней продолжительности жизни в более, чем сто лет, Бенни можно было назвать молодым человеком.
Бенни был в прекрасной физической форме. В «Музикосмосе», где все знали, сколько в действительности ему лет, он, как бы отдавая дань своему возрасту, привык ходить слегка сгорбившись и медленно переставляя ноги, хотя мог бы обойтись и без демонстрации старческих недугов.
Со стороны Институт Возрождения выглядел как холодное белое гладкое здание, без каких-либо характерных деталей. Но внутри все было иначе. По мебели и обстановке он больше напоминал роскошный отель, чем больницу. В вестибюле Института Бенни встретил молодой клерк.
- Бенджамин Райс? Вас ждет доктор Мартин. Он сейчас в саду. Сэмми вас проводит.
Сэмми оказался рыжеволосым молодым человеком. По дороге он не проронил ни звука. И хотя у Сэмн» было вполне дружелюбное и открытое лицо, что-то насторожило Раиса.
- Что происходит, сынок? - спросил он Сэмми по дороге в сад, который располагался с тыльной стороны института. - Ты что, проглотил язык?
Сэмми посмотрел на Райса, в его взгляде было столько ума и озорства, что Бенни напрягся, ожидая какой-нибудь шутки, но у Сэмми только и вырвалось: «Да, да».
До Бенни наконец дошло, кто такой Сэмми, и он выругал себя за собственную тупость. Конечно, Сэмми был одним из заново родившихся. Он абсолютно все понимал, потому что наследовал весь свой разум, но еще не научился заново говорить.
Клерк в вестибюле был, наверное, тоже заново родившимся. Естественно, если в Институте наблюдают за пациентами в течение четырех лет, то лучше параллельно давать им возможность работать.
Доктору Мартину было не более двадцати, но вряд ли он был пациентом Института. Для того, чтобы пациенты скорее могли повзрослеть и восстановить основной объем знаний, необходимых современному человеку, нужно держать их вместе до тех пор, пока этот процесс не завершится и они не войдут в реальную жизнь, где им придется жить среди других людей. Мартин не мог быть Возрожденным, так как ни одному молодому заново родившемуся доктору не разрешили бы работать в Институте. У него просто не хватило бы элементарных знаний и опыта. Да он и не пополнил бы свою память новой информацией, работая в замкнутом пространстве Института. Это было похоже на нахождение в чреве матери.
