– Еще чего! – фыркнула Лу. – Подумает еще, что я в него втюрилась…
Каркушин брат был действительно очень хорош собой, в него по очереди влюблялись все девчонки в классе, и за ним прочно закрепилась репутация жестокого мачо, хотя внешне он скорее походил на жителя скандинавских стран, чем на латиноамериканца.
– А ты не боишься, что Костик захочет поговорить с Василием по-мужски?
На секунду Лу задумалась, а потом легкомысленно пожала плечами:
– Нет, представь себе, не боюсь. Во-первых, Василий – иностранец. Не станет же Костик нарываться на международный скандал. А во-вторых, ты посмотри на Василия… Да у Костика просто смелости не хватит с таким богатырем связываться!
– Твой Костик – человек эмоций. Не зря же он в артисты подался…
– Он уже не мой, – сверкнула черными глазищами Лу.
– Не перебивай, – попросила Черепашка и рассудительно продолжила: – И будь Василий хоть марсианином, Костя не побоится не то что международного конфликта, но и межгалактического! А по поводу «не хватит смелости»… ты, наверное, забыла, подруга, как он раскидал троих бугаев, как котят?
Лу не забыла. Нет, этого она не забудет никогда. Ведь тогда, лихо расправляясь с теми отморозками, которых Черепашка назвала сейчас бугаями, Костик защищал ее, Лу! Это была их первая встреча. С нее-то все и началось.
– Это было давно, – не смогла сдержать печального вздоха Лу. – Давно и неправда, – добавила она еще одно из своих излюбленных выражений.
– В общем, мое дело предупредить, – подвела черту Люся. – И еще, мне кажется, тебе не стоит вести себя с Василием так резко. Уж он-то точно ни в чем не виноват.
Этот разговор между подругами происходил шепотом. Конечно, Маргарита Владиславовна не могла не заметить, что девочки заняты на уроке своими делами, но замечание делать не стала. Во-первых, она вообще была не слишком строгой учительницей, а во-вторых, зачем же позориться перед иностранными гостями?
– Ричард Глэйс, – раздельно и громко произнесла учительница. – Please! You first day in Russia. Твой первый день в России.
Лу шумно вздохнула и приготовилась слушать.
Рассказ Ричарда так сильно отличался от двух предыдущих (Сьюзен и Мэри), что все невольно заслушались. Даже те, кто не был силен в английском. Впрочем, важен был, скорее, не смысл его слов, а то, какими неподдельными эмоциями сопровождал Ричард свою речь. Он то и дело вскидывал голову, отчаянно размахивал руками и обводил всех присутствующих горящим взглядом. Так что все не только заслушались, но и засмотрелись. Между тем смысл его выступления сводился к следующему: этот день Ричард запомнит надолго, потому что тут он встретил людей, которые – он уверен – останутся теперь его друзьями на всю жизнь. Конечно, у него и в Америке остались друзья, но там люди общаются совсем по-другому. Только они в этом не виноваты. Такова традиция, стиль, образ жизни. Открытость американцев – это на самом деле умение отлично скрывать свои настоящие чувства. В большинстве случаев это маска, как и знаменитая американская улыбка. Ричарду хватило одного дня, чтобы понять – наши люди улыбаются тогда, когда им действительно хорошо, а когда им плохо – они плачут. И ему, Ричарду, такое поведение близко и понятно, не зря же у него русские корни. И если бы это было возможно, то он бы остался в России навсегда. Тем более теперь, когда у него, благодаря Лу, появилось второе имя – Василий.
