В классе царила атмосфера всеобщего оживления и веселья. Впрочем, почему бы ни порадоваться в первый день последней четверти? Хотя в последний день последней четверти столь бурное проявление эмоций было бы куда более оправданно. Однако причина оживления, как оказалось позже, крылась в другом. Виной тому было письмо. Вчера, собравшись у Черепашки дома, ребята все-таки сочинили его, и теперь черновой вариант послания переходил из рук в руки, и каждый, кто хотел, вносил в него какие-то дополнения и поправки. Дошла очередь и до Кати Андреевой.
Она внимательно прочитала текст. В некоторых местах он показался ей слишком мягким. Например, вместо фразы: «Часто Ангелина Валентиновна ведет себя недопустимо грубо», Катя закрутила бы что-нибудь в таком духе: «Таких, как она, нельзя подпускать к школе на пушечный выстрел! Своим невежеством, ханжеством и тупой агрессией эта учительница травмирует детскую психику, нанося ей непоправимый ущерб». Но, придумав эту фразу, Каркуша не стала ничего исправлять и молча передала письмо Свете Тополян, которая тоже не участвовала в составлении жалобы на Люстру и на общий сбор по каким-то причинам не явилась.
После уроков решено было остаться, переписать письмо набело и поставить под ним подписи всего класса.
– Какая-то ты сегодня хмурая, – заметила Черепашка, когда Катя, поставив внизу свою подпись, передавала ей письмо.
– Да нет, все нормально, – отмахнулась Каркуша.
Меньше всего ей хотелось вступать сейчас в какие-то разговоры, хотя к Люсе Черепахиной она всегда относилась с симпатией.
– Небось съела вчера какую-нибудь гадость, и ее теперь пучит! – попытался сострить Фишкин, но шутки его никто не оценил. В результате бедняге пришлось хихикать в одиночестве.
Перед первым уроком Фишкин демонстративно пересел на последнюю парту. Впрочем, Каркуша и сама бы это сделала (не сидеть же с ним за одной партой после того, что случилось!), но и тут Фишкин сумел ее опередить.
– Вы что, поссорились? – бесцеремонно поинтересовался Ермолаев, обращаясь к Фишкину.
– С кем? – надменно скривился Фишкин. – С этой, что ли? Много чести ей будет! Просто она мешает мне овладевать знаниями. – Это была еще одна попытка сострить. Но и она провалилась, не вызвав у одноклассников даже улыбки.
