– Вот как?
– Представьте себе, – живо отозвалась завуч. – Поколение иное – иных подходов в воспитании требует. Телевидение, журналы, видео – кругом только и спорят, порнография это или эротика, любовь или секс. – Людмила Сергеевна передернула плечами. – Да что я вам рассказываю, сами все лучше меня знаете, у вас ведь сын-подросток. А мы в школе все мечемся между старой установкой, что секса, мол, у нас нет, и современной вседозволенностью, и при этом усиленно делаем вид, что этой нравственной проблемы вроде как и не существует.
– Да, вы правы, Людмила Сергеевна, – страстно поддержала мадам Шустова, но все же сейчас ее больше волновали вопросы личного характера. – А что у этой Лены за семья? Как она учится?
– Учится средне, – ответила завуч, – в меру своих способностей. Ей ведь приходится рассчитывать на собственные силы. Помощи ждать неоткуда.
– Что это значит?
– Она живет с бабушкой и младшей сестрой.
– Родители за границей? – оживилась Людмила Романовна, поскольку смутно помнила, что девочка модненько одевается. И услышала:
– Родители, к несчастью, у нее умерли. Отец попал под машину. А когда Лене было лет десять, пропала мать.
Мадам Шустова непонимающе захлопала ресницами.
– Как пропала?
– Подробности мне не известны, – откликнулась Кошкина. – Могу сказать только одно: это один из тех случаев, когда вышел человек из дома и исчез. – Людмила Сергеевна внимательно посмотрела на Людмилу Романовну и, не пытаясь скрыть свою обеспокоенность, произнесла: – Я бы не стала вам этого рассказывать, но Лена очень ранимая девочка. Характер у нее сложный, – повторилась завуч. – Она закрыта для общения. И вроде бы она разговаривает с одноклассниками, участвует во всех мероприятиях, но все равно заметно, что внутренне она отгорожена от всего мира. Впечатление такое, словно она сама установила барьер на пути к своей душе. Вот почему я очень удивилась, когда вашему Боре удалось найти к ней нужный подход. Лена просто расцвела за этот месяц. И если вдруг между ними что-то произойдет не так, я боюсь, что она опять замкнется в себе. Теперь уже навсегда.
Вскоре женщины расстались.
После того, что Людмила Романовна услышала от завуча, она укрепилась в мысли, что эта Лена, из-за которой ведутся кулачные бои и которая читает специфическую литературу, не пара ее Боре. Ему нужна девочка его круга, у него тоже сложный характер, а два сложных характера – это уже явный перебор.
И так как мадам Шустова была женщиной энергичной, умеющей доводить дело до логического конца, она отправилась ни куда-нибудь, а к дому Лены Серовой. (Адрес Кошкина помнила наизусть, к тому же оказалось, что Лена не так уж далеко живет, всего лишь в двух кварталах от школы.) Людмила Романовна хотела взглянуть на обстановку, бабушку и попросить Лену, конечно, как можно мягче, во время задушевной беседы, чтобы она оставила Борю в покое, пока эта дружба не окрепла и не расцвела пышным цветом. Людмила Романовна считала, что ничего предосудительного не совершает, поскольку, как всегда, руководствовалась собственным постулатом – материнское сердце лучше знает.
