– Так, всем на пол! Сюда, сюда… – Пока двое держали Элис и других клиентов банка под прицелом, два других грабителя раздавали банковским менеджерам большие бумажные пакеты для денег.
– Я сказал не двигаться! – рев человеческого голоса оборвал звук пистолетного выстрела.
Только увидев на руках кровь, Элис осознала, что пуля досталась ей. Визг полицейских сирен, крики, беготня, перестрелка… В первые мгновения после ранения Элис полностью осознавала, что происходит вокруг нее. Угораздило же. Именно ее! Управилась за полчаса! Какая ужасная боль… А-а-а! Элис не слышала собственных стонов, но была уверена, что стонет. Она просто не могла молчать, испытывая такие страшные мучения и истекая кровью.
Временами Элис словно уплывала куда-то по волнам, теплым, как парное молоко. Сколько прошло времени? Минута, пять, десять?.. Все смешалось в какой-то вихрь, калейдоскоп быстро сменяющихся узоров: грязные ботинки больших размеров, кровь… лужа крови, в которой она лежала. Вот откуда теплое молочное море, в котором, как ей представлялось, она нежилась. Вода играет всеми цветами радуги, переливаясь в лучах полуденного солнца. Тело Элис горит огнем… ей мучительно жарко, она пытается заплыть как можно дальше, но спасительной прохлады воды так и не ощущает. Вскоре она понимает, что неумолимо идет ко дну. Нужно грести. Активнее работать руками… ну же, правой, левой. Отталкиваться ногами… Но движения Элис неторопливые и вялые. Руки безвольно опускаются, ноги немеют, а в легких не хватает воздуха. Вот уже и в горле булькает вода…
– Спа… сите… я больше не могу! – кричит Элис.
Вернее ей кажется, что она кричит. Тогда почему никто не спешит ей на помощь? Почему она по-прежнему лежит на теплых волнах, мерно раскачиваясь и покорно ожидая окончания своих страданий и тревог?
Темнота. Кромешная мгла. Никаких тоннелей. И уж точно никаких спасительных огней в их конце. Ничего, кроме мрака. Нет, здесь ощущается что-то еще. Тьма и страх. Огромный, всепожирающий ужас. Именно он парализовал ее волю. Именно страх, пропитавший каждую клеточку ее тела, сковал движения. Элис страшно. Больно и страшно. И темно…
И одиноко…
– Где она?
– Не знаю, нужно спросить в приемном покое, – запыхавшись, ответила Бритни, едва поспевая за Филиппом. – Что сказали по телефону? Как Элис?
– Я толком ничего не понял. Как услышал, что моя девочка ранена…
– Господи, это все из-за меня!
– При чем здесь ты? Где приемный покой? – Филипп споткнулся и грубо выругался. – Сам черт ногу сломит! Больница называется!
