– Я рада, что у тебя сегодня игривое настроение. – Элис взяла себя в руки и продолжила как можно более ровным и спокойным голосом (пусть Стивен не воображает, что смог задеть ее за живое): – Однако ты обратился не по адресу. Позвони своей подружке.
– У меня нет никакой подружки, – без промедления ответил Стивен.
– Какая жалость! – иронично усмехнулась Элис.
К собственному ужасу, известие о свободе Стивена обрадовало ее.
– В последнее время у меня было слишком много проблем и без того.
– Надеюсь, ты не собираешься что-то мне объяснять. – Элис затаила дыхание.
Она надеялась, что Стивен поддастся на провокацию и расскажет обо всех своих проблемах. Ей были необходимы объяснения его необъяснимому поведению.
– Разумеется, я не настолько нахален, чтобы загружать тебя своими неприятностями. Кроме того… у тебя и своих предостаточно. Что собираешься делать?
– Выпить чашечку кофе, – огрызнулась Элис.
– Мм… почему бы тебе не пригласить меня?
– Потому что я не хочу подавиться крекером. А в твоем обществе это более чем вероятно.
– Элис, а ты остра на язык. Превосходное качество для рекламщика. Что ж, на сей раз не буду настаивать. Прости, но у меня слишком много дел. Если бы ты даже умоляла меня заглянуть к тебе на чашечку кофе, я вынужден был бы отказаться. – Стивен вздохнул. Поразительная тишина в телефонной трубке насторожила его. – Элис, ты еще здесь?
– Как ни странно, да.
– Не можешь наслушаться моим голосом? – усмехнулся Стивен.
– Не могу перестать удивляться твоей самовлюбленности! – И Элис с размаху швырнула трубку на рычаг.
Правда, через мгновение подняла ее вновь, чтобы убедиться в том, что телефон по-прежнему работает. Длинные пронзительные гудки вернули ей часть потерянного при разговоре со Стивеном спокойствия. Если Филипп все-таки позвонит и попросит вернуться…
Он не позвонил и ни о чем не попросил. К вечеру настроение Элис упало ниже абсолютного нуля. Да, у нее теперь было много – очень много! – свободного времени. При этом не было ни работы, ни столь же свободных друзей, ни любимого мужчины, на которого она могла бы его потратить. Так зачем, спрашивается, ей эта свобода?
Мысли о Стивене по-прежнему преследовали ее. Элис не понимала, какую игру он затеял. Если хотел испортить ей настроение и поиздеваться над оставшейся по его вине без работы женщиной, то это ему удалось на все сто. Элис имела все основания ненавидеть Стивена. Однако его заигрывающий тон содержал в себе нечто большее, чем насмешку. Нет, он позвонил не только ради того, чтобы поглумиться. Тогда зачем? Чего он добивался? Почему не оставит ее в покое?
