Второе: автор могла просто на основе фольклорной традиции всё это сочинить. Меня она не видела, просто совпало.
И третье: таких совпадений не бывает. В газету потянулись письма читателей – очевидцев моих неосторожных полётов над их жилищами, полями и лесами. Народ-то повсюду шныряет, а глазастых всегда везде полно. Автор сказки про печальную добрую птицу всё это систематизировала и выдала художественный отклик на столь странное явление. Так сказать, реакция редакции, отвечаем на письма…
В любом случае, дело не очень хорошо обстоит. Охота на кондора меня очень в своё время порадовала. Надо что-то делать.
– А можно, я эту газету себе оставлю? – попросила я Глеба как можно спокойнее.
– Можно! Это тебе. Я у соседей ещё одну взял.
Ах ты, Глеб… Я не стала его пугать своими опасениями. Он, это ясно, про меня и так никогда не проболтается. А больше ничем помочь не сможет. Так что зачем нагнетать страхи?
Вместо этого я рассказала ему про разновидности райских птицедев. Нарисовала даже, как смогла. Ему очень понравилось. Сказала, что я, наверное, птица Алконост. Он согласился. Ему тоже не хотелось, чтобы я была печальной птицей, льющей слёзы и поющей умерщвляющие песни. Лучше весёлые.
Ему приятно было рассказывать. Глеб слушал, живо блестели его глаза. И, казалось, мозг и душа впитывают информацию до последней капельки-крошечки-буковки-мыслишки. Правда!
Я рассказывала, а сама смотрела на Глеба, по-прежнему сидевшего передо мной в своей белой майке. То ли у меня уже предутренний бред, не знаю – но мне казалось, что с количеством информации, знаний, которые Глеб получал, в нём прибавлялась сила. Она всё явственнее чувствовалась в нём, концентрировалась где-то там в мышцах его красивых молодых плеч, рук, груди. Это была сила вообще – и внутренняя, и внешняя. То, что меня так восхищало в людях. В мужчинах.
И если сила и мощь росла в Глебе, то во мне – восторг, самый настоящий восторг. А что ещё может вызывать чудо, которое видишь собственными глазами? Что ещё делать с чудом, как не восхищаться им?
Ну всё правильно! Недаром ведь считается: знание – сила!
Это всё волновало и удивляло меня. До такой степени, что я, быстренько закончив свой просветительский рассказ и забыв о всякой осторожности, метнулась на улицу, ударилась о землю у самого порога и рванула в небо. Пусть холодное мерцание звёзд меня успокоит!
Да. Так и случилось. Я полетала, угомонилась. Сердце перестало долбиться, как сумасшедшее, я, оставившая очки на крыльце и потому напоминавшая себе крота в полёте, должна была поскорее вернуться в человеческий вид. А то мало ли кому приспичит выйти на улицу среди ночи и задрать хохоталку к небу. Я-то его даже не увижу – без окуляров-то, а он меня – вполне возможно…
