– Толстый, – позвал он. – Толстый, охраняй вход! Чтобы ни один ежик сюда не вошел! Слышишь?
Но верный крыс не слышал, он был занят улитками.
– Никому нельзя доверять, – проворчал Тонкий, засыпая.
Глава VI
Кого загрыз Толстый?
Крыса – это вам не хомячок, она ест не только травку и семечки. Крысы хоть и грызуны, но знают толк и в рыбе, и в птице, и в мясе. Лучше всего, конечно, падаль, но Толстому ее ни разу не перепадало. Так уж устроен мир: если ты живешь с людьми, а не на помойке, то будь добр, лопай только свежее. Однажды на прогулке Толстый рискнул попробовать дохлого голубя. Что тут было! Голубя хозяин отобрал, Толстого отругал, повез к врачу, подставил собственного крыса под укол… Отсталые существа – люди. Ничего не понимают в падали.
Здесь, в Крыму, Толстому однажды повезло, он нашел целую большую дохлую рыбу. Но та при жизни болела. Толстый не знает, чем, он не врач. Но может отличить по запаху больных животных, которых можно есть, от больных животных, которых есть ни в коем случае нельзя.
Сегодняшняя рыба была свежей. Толстому ее не предлагали, он сам взял. Его предки, дикие крысы, жили не дома в клетках, а где придется: в подвалах, на складах, на улице. Их там никто не кормил, они добывали себе еду сами – лазили по помойкам, тырили помидоры с продовольственных складов. Домашний Толстый унаследовал эту страсть к мелким кражам. Сегодня он спер кусочек рыбы из большого холодильника. Холодильник был неприлично большой. Туда бы поместилась вся хозяйская семья, и осталось бы место для пары сотен крыс. Рыба тоже была большая, поэтому угрызений совести Толстый не испытывал. Подумаешь, отгрыз кусочек требухи, никто и не заметит.
Глава VII
Разговорчивая уборщица
Есть люди, которые по восемь часов в сутки стоят у станка, проклиная свою работу и весь мир. Они мечтают только об одном: поскорее вернуться домой, врубить телеящик и отдыхать, отдыхать… А есть люди, которые любят свою работу, и на отдыхе чувствуют себя неважно, как бойцовая собака на диване. Тетя Муза именно такая. В Крыму ей неуютно. Хочется бегать по крышам, кричать: «Стой! Стрелять буду!», защелкивать наручники на татуированных лапах уголовников – словом, вести нормальную, в ее понимании, жизнь.
Ленка считала, что именно поэтому тетя отрывается на племянниках: будит ни свет ни заря ее, несчастную, заставляет разводить костры… Должно быть, трудно оперу без работы. А еще труднее его родным, потому что опер без дела сразу звереет. Но тетя все-таки родных племянников слишком сильно тиранить не будет.
