Мог ли я не пойти? Мог ли я не пойти за ней, будучи мужчиной, а к тому же репортером? Подозреваю также, что растворенные в атмосфере острова флюиды порочности уже проникли в мою кровь и в значительной мере определяли мои действия. Не удивительно, что я совсем забыл о том, что дома у меня остались жена и ребенок.
…Скоро мы остановились под сияющим лиственным шатром неизвестных мне деревьев. Незнакомка знаками велела мне присесть, а сама, беззастенчиво сбросив юбку, легла в трех шагах от меня на зеленую подстилку, какую я принял издали за мох. Вблизи это оказалась щетка из толстых салатно-зеленых ростков. Едва женщина улеглась на них, как все они пришли в движение, удлиняясь и раздуваясь. Они терлись о плечи, о бока женщины и, казалось, даже приподнимали ее на себе, точно домкраты. Китаянка бросила взгляд в мою сторону, верно, желая удостовериться, что я здесь и не сбежал. Но вместе с тем этот взгляд говорил, что я нужен ей не как мужчина, а лишь как зритель, созерцатель ее утех.
Нежась, потягиваясь, она перекатывалась с боку на бок, словно балуясь, словно дразня растения, скрещивала ноги, закрывала ладонями груди, а ростки-щупальца настойчиво и вожделенно тянулись к ней со всех сторон. Перевернувшись в очередной раз на живот, женщина случайно или намеренно раздвинула на мгновение бедра – и тотчас же несколько отростков внедрилось в ее половую щель, в анус. Изо рта сладострастницы вырвался страдальчески-блаженный звук, но он сейчас же сменился мычанием, поскольку в рот ей воткнулись сразу два ростка. И все они шевелились и напряженно вибрировали (или же им передавался ликующий трепет женского тела). А китаянка уже вновь перекатывалась, выгибалась, вскидывала вверх и поджимала к животу согнутые в коленях ноги, не заботясь о том, что проникшие в нее стебли выскакивали наружу. Да и незачем было заботиться: их место тут же захватывали другие.
Подобравшись ближе, я разглядел эти создания (на меня они, похоже, не реагировали). Формой они напоминали мужской орган, хотя головки не было – на конце они заострялись конусом, как заостряется банан. На самой же макушке имелось что-то вроде глазка или сосочка. Будь я женщиной, сам вид их (не говоря уже о запахе и особых движениях) вызвал бы у меня сексуальный отклик. И глядя на купающуюся в блаженстве китаянку, я, наверное, впервые в жизни пожалел, что не родился женщиной.
Когда все было кончено, и моя незнакомка широко и томно раскинулась, разбросав по сторонам руки и ноги, – растения тоже как будто успокоились. Они лишь терлись лениво о ее бедра, о ее доступную, открытую промежность. Хотя нет, не только терлись: поочередно, точно утята, погружающие головки в воду в поисках поживы, они ныряли в ее лоно, как будто что-то добирая там.
