– Иди ищи ее теперь! Не целуется же она где-нибудь с твоим Телевизором… Поговорят о какой-нибудь ерунде и разойдутся.
Братья помолчали, потом как-то особо значительно переглянулись и удалились из зимнего сада.
– Нет, ты видел, какие подлецы?! – гневно бросила Телевизору Ольга.
– Напрасно они думают, что я «прибабахнутый», – печально отозвался он.
– Чего-чего? – не поняла Ларионова.
– Я считаю, что я абсолютно нормальный. Они ошибаются.
– А-а-а… – Ольга сообразила, что каждый из них говорит о наболевшем и совершенно неважном для другого. – Конечно… Ты прав: они здорово ошибаются… И не только в тебе… в нас обоих. Знаешь, Петр, проводи-ка меня, пожалуйста, в гардероб.
– Ты хочешь уйти?
– Мне просто необходимо уйти, чтобы спутать карты этим… «двум из ларца…» из инкубатора… из пробирки… этим ходячим копиям… дублям… клонам!
В гардеробе Телевизор тоже вдруг начал одеваться.
– А ты-то куда? – удивилась Ольга. – Сейчас, наверное, как раз самое интересное начнется.
– Я как мужчина должен женщину проводить, – пробубнил он, путаясь в рукавах, очевидно, тоже новой, как и костюм, куртки. – На улице темно.
Ольга подумала, что на темных улицах проку от близорукого низкорослого Телевизора нет никакого, но обижать его, озвучив свои сомнения, не стала.
На Невском Казбеков вдруг остановился и, глядя в стену дома, предложил:
– Если ты согласишься поехать к нам, то я мог бы показать тебе фотографии, которые отец сделал в Германии…
– А ты принеси их в школу, – попыталась вежливо отказаться Ольга.
– В школу не получится. Их только через компьютер можно смотреть. Отец был, например, в Цвингере – это такой музейный комплекс, вроде нашего Эрмитажа или Екатерининского дворца в Пушкине. Там есть и картинная галерея… Я считаю, что каждый культурный человек должен знать о сокровищах, которые хранятся в лучших музеях мира.
– Ну… раз ты так считаешь… тогда конечно, – пробормотала Ольга и втащила Телевизора в остановившийся около них троллейбус, потому что увидела, как к воротам дворца бежит в распахнутой куртке один из Добровольских.
– Почему ты ушла? – Добровольский почти прижал Ольгу к стене школьного коридора.
– Я свободный человек: захотела и ушла, – ответила она.
– Но… это же непорядочно… Я же тебя пригласил! И ты согласилась! Ты пришла туда со мной! Могла ведь не соглашаться, если…
– Ой, не могу! – простонала Ларионова. – Тебе ли, Саша-Паша, говорить о порядочности? И потом, понимаешь… Мне вдруг взял да и понравился Телевизор!
