— Похоже, тот огонь не оставил шрам в твоей памяти. — Незнакомец хранил молчание. — Если бы ты отошел в сторону, я бы еще смог догнать эту мерзкую суку по имени…
— Розенкранц?
— Ага, Розенкранц, — согласно кивнул Одноглазый, не понимая, отчего в нем вдруг растет тревога.
— В таком случае, — в руке мужчины блеснул острый клинок, — тебе придется умереть.
Изумленный Одноглазый успел заметить, как лезвие очутилось у горла, и в следующее мгновение понял, что стоит на коленях, не чувствуя собственного дыхания. Боль… Затуманенное сознание пронзил страх, в ушах зазвенели крики сражающихся, шум битвы… Одноглазый поднял глаза вверх, чтобы в последний раз увидеть клинок, сеющий вокруг себя смерть. С безжалостной быстротой незнакомец убил остальных солдат. Крошка Мэри попыталась проскользнуть в дверь своего борделя, но незнакомец преградил ей путь.
Подняв меч Одноглазого, Мэри увидела, как с обнаженного клинка незнакомца капает кровь, и затряслась как пудинг на горячей сковородке. Даже сейчас, умирая, Одноглазый желал ее смерти и хрипел, подстрекая незнакомца к убийству. Тот повернул к нему голову, и на какое-то мгновение глаза их встретились. Казалось, в памяти у них воскресли общие воспоминания о безжалостном смехе и окровавленных клинках.
По лицу незнакомца пробежала тень холодной усмешки. Расправив плечи, он опустил меч и приказал:
— Иди в дом, толстуха!
Крошка Мэри не заставила его повторять дважды и, подстегиваемая страхом, проворно скрылась за дверью. Незнакомец снова перешел через переулок, наклоняясь то назад, то вперед, словно моряк на штормовой палубе.
— Мне не нравятся люди, помнящие мое прошлое, — поигрывая шпагой, сказал он Одноглазому, — но ты тяжело ранен, друг мой. Позволь мне вылечить тебя!
Кровь застыла от ужаса в жилах Одноглазого. Высоко подняв шпагу, незнакомец вонзил клинок в своего бывшего товарища и потом рывком выдернул его. Вытерев оружие плащом Одноглазого, незнакомец бросил взгляд в сторону театра. Теперь он пойдет туда.
Чтобы позаботиться о Розенкранце.
— Сэр Дэнни Плаймптон в театре! Прекратите репетицию! — Дядюшка Уилл замахал одной рукой актерам на сцене «Глобуса», а в другой продолжал сжимать театральную пьесу. — Во имя Великого Зевса-громовержца, немедленно остановите игру! Не то он запомнит пьесу и поставит ее сам, прежде чем мы сможем получить свои жалкие гроши.
Актеры послушно прекратили репетицию, в то время как Роузи прислонилась к одной из колонн галереи нижнего этажа, чувствуя себя совершенно изможденной. Она все время оглядывалась вокруг, внимательно разглядывая каждый ряд, каждую скамейку трехъярусного помещения. Взглянув на входную дверь, из-за которой доносилась тяжелая поступь, Роузи постаралась убедить себя, что они с сэром Дэнни находятся в безопасности.
