- Вот как. - Значит, есть и другие, такие же, как и ее отец. Мэри со стыда сгорела при мысли, что эти безобразия происходили в ее образцовом хозяйстве.
- Простите. Я не знала...
Леди Валери пренебрежительно отмахнулась.
- Французы славятся ловкостью рук, а слуги у них приучаются воровать с колыбели. Я думала - во всяком случае, надеялась, - вор просто выбросит дневник, не догадываясь о ценности его содержания. С тех пор, знаете ли, прошло уже так много времени, я считала себя почти в безопасности.
Мэри поняла, что в глазах леди Валери она была чиста от всяких подозрений. Это несколько успокоило ее.
- Так что это удивительное по своей наглости письмо прямо-таки поразило меня, - закончила леди Валери.
- Какое письмо? - спросила Мэри.
- Ах, да то самое, в котором меня шантажируют, - леди Валери слегка потерла себе пальцы, как будто одно упоминание об этом письме вызвало у нее ощущение нечистоты.
- А вашей экономке об этом что-нибудь известно? - Лорд Уитфилд по-прежнему не доверял Мэри. Одно слово - Фэрчайлд. Принадлежность к этому роду уже бросала тень. Он высказывал это и раньше. Теперь сказано вроде бы ничего не было, но подозрение выражалось в издевательской полуулыбке и насмешливой интонации.
- Я имею здесь свободный доступ ко всему! - Мэри стремилась убедить его, что в этом хотя бы она невиновна. - Зачем мне было красть дневник, когда я могла завладеть драгоценностями?
- Дневник дороже коронных бриллиантов. - Он встал, и Мэри невольно отшатнулась. Что мелькнуло в ее взбудораженном мозгу - Бог весть, но он всего лишь сбросил фрак. Такая свобода поведения была вполне уместна. Здесь он был в своем праве. В конце концов, он находился в доме крестной, и к тому же все приличия были соблюдены - оставался еще двубортный жилет. Рукава белой рубашки скрывали его руки, но, видимо, по дороге он развязал галстук, и тот висел у него теперь вокруг шеи мятыми складками. Лорд Уитфилд медленно стянул его и бросил вместе с фраком на диван.
Руки у Мэри так и чесались подобрать эти вещи и повесить их как следует, но она подавила в себе инстинкт образцовой экономки. Сейчас это было бы неуместно.
Он снова уселся в кресло, перекинув через ручку одну ногу.
Мэри при ее строгих понятиях такая поза показалась неуважительной... почти неприличной. Совершенно недопустимое поведение при дамах. Она бросила взгляд на леди Валери, но ту, казалось, только забавляла подобная бесцеремонность.
