В этот же день, устроив истерику родственникам, Валентина вернулась в город и через некоторое время осознала, что капитально залетела и о поисках "принца" придется временно забыть. Боясь остаться навсегда бездетной, она не пошла на аборт, но твердо решила отказаться от младенца. Беременность протекала ровно и без каких-либо осложнений, но живот у нее был таких размеров, что некоторые, не веря докторам, поговаривали о двойняшках.
Все сомнения разрешились в день родов: мальчик оказался таким огромным, что ей пришлось делать надрезы в промежности, хотя и это мало помогло, потому что голова младенца оказалась очень большой. Валентина кричала так громко (а рожала она ночью), что вся больница не спала. В какой-то момент, желая ускорить и облегчить роды бедной девушке, акушерка с силой обхватила головку младенца и выдернула его на свет. Это насилие не прошло даром для пацана: его голова сильно деформировалась, и акушерка, пытаясь исправить содеянное, стала руками выправлять головку.
Когда Галине показали шестикилограммового новорожденного, она категорически заявила:
- Уберите с моих глаз этого урода! Я никогда не хочу его больше видеть!
Выписавшись из больницы и оставив отказное заявление, Галина навсегда исчезла с пути своего сына, которого назвали Семеном и которому взяли с потолка фамилию - Коровянко. Вполне возможно, потому, что он был вспоен коровьим молоком.
Деформация черепа у маленького Семы была настолько сильной, что его сочли дебилом, и парнишку стали гонять по спецгруппам для умственно отсталых детей. Когда же он достиг двенадцатилетнего возраста, очередное исследование врачей установило, что его голова постепенно стала нормальной, а он никакой не дебил и не олигофрен и вполне адекватно отвечает на вопросы. Просто у него заторможенное развитие. Его отправили в обычный детский дом. Как известно, новичков мало где нормально принимают в спаянные коллективы, тем более в детских домах, где у детей ярко выражена повышенная возбудимость. Естественно, на него начались наезды.
А Сема был добрым по природе, и в его мозгу самостоятельно никогда не возникала потребность причинять кому-то вред или боль. Вместе с тем он легко поддавался постороннему влиянию, если начинал испытывать чувства любви или благодарности к кому-нибудь. Когда дети убедились, что новичок не реагирует на любые обиды, щипки, издевательства, им стало скучно и неинтересно продолжать все это, и в конце концов они оставили его в покое.
