Экипаж тягача технической помощи застал лихого кавалериста сидящим на верхнем люке и со слезой в голосе ругающимся сразу на двух языках. Танк Шмитца увяз в трясине по самую башню. Вокруг злобно квакали контуженые лягушки, пузырилась грязно-зеленая жижа.
При пересдаче это припомнили, и за блестящее вождение Иоганну поставили четверку.
На прощальном банкете Виктор пил водку по-русски, до дна. «Московскую» с ядовито-зеленой этикеткой по ошибке разлили не в рюмки, а в широкие бокалы для красного вина. В себя Виктор пришел уже в поезде. Открыв глаза, он увидел перед собой лицо бывшего драгуна, а отныне – новоиспеченного бронетанкиста, как их и себя гордо называли советские офицеры. Кожа Шмитца имела нежный зеленый оттенок, особенно пугающий при свете дежурной лампочки. Облизнув сухие губы, броне-танко-кавалерист молвил по-русски: «Неринг, вставай. Надо подлечиться!»
Пограничный контроль они встретили в вагоне-ресторане. Пограничник в зеленой фуражке, пролистывая их паспорта, с улыбкой спросил:
– Культурно отдохнули, камрады?
– Так точно, герр офицер, – ответил Виктор, обращаясь к овчарке, сидевшей на коротком поводке у ноги пограничника. Из всех присутствующих она более всех походила на разумное существо и вызывала симпатию.
Виктор наклонился и поцеловал ее в холодный нос. Собака оскалилась и фыркнула. Пограничник на прощание махнул в воздухе кулачищем: «Рот фронт!» и пошел вдоль вагона-ресторана. Вагон качался, двери двоились. Нерингу было любопытно, как пограничник пройдет в обе двери, но Шмитц сунул ему в руку стакан с водкой…
Дипломы о присвоении офицерского звания и нагрудные знаки курсантам вручали в Берлине, в знаменном зале Имперской академии Генерального штаба. На плечах Неринга и его товарищей красовались необмятые витые лейтенантские погоны. Столы были накрыты по родам войск. Соседями танкистов оказались молодые лейтенанты из Люфтваффе. Виктор обратил внимание, что летчики разливают шнапс по стаканам для сока. Из-за их стола слышался громкий хохот и русские шутки. Позднее, когда началось неуправляемое броуновское движение офицеров от стола к столу, банкет плавно перерос в грандиозную попойку, тогда и выяснилось, что летуны тоже только что из России. Они были выпускниками Центра по подготовке летного состава «Липецк». Пили, как обычно: «За дружбу и боевое братство, до дна!», «За братство сильных и смелых!».
Шел 1933 год.
Неринг получил назначение в полк, расквартированный в Штутгарте, где принял в распоряжение танковый взвод.
