– М-да, – сказал бутылке Сема, – такие вот дела, – и замолк.
– Ты не увиливай! – возмутился Иван Сергеевич. – Давай дело говори. Водку жрать да рожу лица пудрить каждый дурак умеет. Хочу историю послушать!
Ангел поднял на Смагина взгляд. Добрый, ласковый, полный муки и слез. И папик внезапно понял, что Сема пьян в доску. В драбадан. Как поп на Пасху.
– Эк тебя, – удивился Смагин. – Ты хоть поешь немного, – и протянул ангелу сыр на вилке.
– История! – Сема выпрямился и хотел властно оттолкнуть вилку, но промахнулся: пустая бутылка вместе со стаканом от удара упали под стол. – История! – кисло повторил Сема и саркастически усмехнулся. – Какая там, блин, история… Интр-риганы! Везде вр-раги, – он заскрипел зубами. – Я, браток, был когда-то архангелом первого ранга с двойным нимбом, отцом-основателем Ордена фиолетового пера, приближенный к подножию Его трона, мда-а… И вот, – Сема широко развел руками, – шестой разряд. Дальше некуда.
– Да уж, – сочувственно кивнул растроганный Смагин, – фиолетовое перо, это конечно. Это потеря.
– Ну и миртовую ветку им в зад! – вдруг развеселился Сема. – Подумаешь! Зато я теперь сам по себе, ни перед кем не отчитываюсь. Мы, браток, которые шестого класса, – костяк и основа всего сущего. На нас ваши судьбы держатся, только на нас. Кого больше всего на свете? Кого Бог более всего любит? Правильно. Он любит простых людей, а более всего пьяниц да дураков. Ибо они самые беззащитные и безответные. И именно к ним приставляют ангелов-хранителей в первую очередь, которые… – Сема неожиданно икнул: – Минуточку, – Хранитель сграбастал остатки сыра с тарелки и сунул их разом в рот, – закушусь…
– Рубай, паря, рубай, – Иван Сергеевич достал еще одну бутылку «Абсолюта» из холодильника, споро нарезал хлебца, полукопченой колбасы, брынзы. – Видать, крепко тебя жизнь потрепала. Ишь как с голодухи закосел-то!
Сема согласно кивнул. И, кренясь на бок, потянулся к бутылке.
– Э-э, так не годится, – папик снял тяжелый пузырь со стола и поставил его на пол, за свое кресло, – сначала поешь. Кстати, что ты там бормотал насчет вакансий? Мол, место у меня свободное, да чтобы я взял тебя на работу. Вроде бы я никакого объявления на дверь не вешал. И, кстати, – у меня свой ангел есть или как?
– Или как, – Сема старательно слепил себе десяток корявых бутербродов и теперь лопал их почти не жуя, в промежутках между глотками косноязычно просвещая Смагина, – нету у тебя ангела. Был да сплыл. Ты, видно, совсем плохой человек, раз от тебя Хранителя отозвали. А у тех, у кого ангела нет, над головой черный столб стоит. Мне объяснили когда-то, что это значит по научному, да я теперь не помню. Ведаю одно, что через такой столб от человека жизненная сила уходит. Потихоньку, полегоньку, очень незаметно уходит. Испаряется. Иногда десятилетиями – но испаряется. Это ежели столб короткий. А у тебя, между прочим, такой столб! Ого-го столбяра. До облаков.
