— Грета! — донеслось с кухни. — Клайс, позови ее!
Клайс возник на пороге. Он успел переодеться, на нем был черный бадлон со стоячим воротничком и зеленые вельветовые штаны с карманами на бедрах. Грета на секунду залюбовалась им. Клайс поглядел ей в глаза и все понял — и то, что Грете необходимо поговорить с Монстроборцем, судя по горящему канделябру, и то, как она успела соскучиться по своей келье (Клайс иначе ее комнату не называл). В комнате Клайса все было иначе — у потолка вращались голографические планеты и покачивались модели звездолетов, свисающие с крючков, а на стене переливался сполохами здоровенный плакат с боевыми роботами, штурмующими космическую базу во имя Иесуса. Рядом висело распятие, но Грета была уверена, что Клайс во время вечерней молитвы разглядывает плакат. Еще у Клайса был визор и видеоприставка с кучей игрушек. И простреленный танковый шлем, найденный на Полигоне, и склеенные из картона крепости (они их мастерили вместе с Полом), и комиксы, и куча всего того, что обычно встречается в комнатах мальчишек, включая шкаф со скомканными вещами и секретер, вроде бы аккуратный, с вытертой пылью, но внутри…
— Ты идешь? — спросил Клайс.
— Пошли, — вздохнула Грета. Кроме Монстроборца, она с радостью поговорила бы с братом, но дома это было невозможно. Слишком тонкие стены, слишком важные вещи предстояло обсудить.
Клайс подмигнул ей.
“Еще успеем поговорить.”
Грета улыбнулась краешком рта.
Кухня была совсем крошечной. А может, слишком много места занимал круглый стол. Грета тут же уселась на свое место, Клайс — рядом с ней. Мать молча поставила перед ними тарелки с разогретой фасолью, масленку с натуральным маслом и корзинку с нарезанным хлебом.
Помолившись, они принялись за еду.
Атмосфера была гнетущей. Грета научилась этого не замечать, но так было всегда. Она скосила глаза и поглядела на мать. Та была занята серьезным и совершенно бесполезным делом — она протирала посуду полотенцем, прежде, чем убрать ее в шкаф. В их семье говорить во время еды вроде бы не запрещалось, но лучше этого было не делать. Клайс легонько задел под столом коленом, указал глазами на фасоль:
“Давай наперегонки!”
Сам он почти уже доел. Грета поднажала, но держать ложку приходилось левой рукой, а это было не совсем удобно. Клайс не спешил, давая ей фору. А потом, когда Грете оставалась всего пара ложек, лихо слизнул остатки фасоли и предъявил чистое дно. В его глазах блестели лукавые искры. Грета едва сдержалась, чтобы не крикнуть “Так нечестно!”.
