– Они все отличные канониры, вот что я скажу! – перебил его Вэдж.
Гауки метнул на него свирепый взгляд, очевидно, уязвленный тем, что его прервали на самой середине заранее заготовленного монолога.
– Короче говоря, мадам, решили мы поделиться с вами кто чем может. Всякими вещичками, которые могут вам понадобиться. Мы их оставили в вашей каюте, мистер Мэннинг. Вот и все. Я все сказал. – Гауки вперил глаза в пол, и его длинное лицо покраснело еще сильнее.
Пруденс едва не расплакалась.
– Как вы добры! Спасибо. И поблагодарите от моего имени своих друзей.
– Надеюсь, ты не попался на глаза капитану, Вэдж? – поинтересовался Росс.
Тоби так яростно закивал своей массивной головой, что стал похож на марионетку, которую дергают за веревочку.
– Так точно, сэр! Не попался, мистер Мэннинг. Только слыхал я, что капитан родился при темной луне. Дурное это предзнаменование. Вот. Значит, плавание пройдет плохо. А бедному Тоби Вэджу придется еще хуже. – И он опять ткнул большим пальцем в сторону своего приятеля. – Вот у Гауки с прошлого года остались рубцы – так его капитан отделал.
– Держись от него подальше.
– Так точно. Буду обходить стороной. Уж очень я его боюсь.
Пруденс хотела было выразить свое возмущение неблаговидным поведением Хэкетта, но тут раздался пронзительный звук свистка.
– Это боцман зовет на обед, – пояснил Росс и повернулся к Гауки и Вэджу: – А вы возвращайтесь на бак. И не забудьте передать своим друзьям, что мы благодарим их за доброту. Ну что, жена? – продолжал он, обращаясь к Пруденс. – Идем обедать?
Вэдж и Гауки поспешно направились в свою столовую, а Росс повел Пруденс в кают-компанию.
Там уже толпилась масса народу: и мичманы, и те молоденькие офицеры, с которыми Пруденс познакомилась за вчерашним ужином. Все они сидели за длинным обеденным столом, смеясь и подшучивая друг над другом.
Прислуга сновала туда-сюда, расстилая скатерть и расставляя оловянные тарелки. На корме было много окон, поэтому кают-компания, залитая светом, выглядела очень уютно. Под окнами стоял длинный рундук, застеленный матрасом. Первый лейтенант Сент-Джон и еще один незнакомый Пруденс человек разместились на нем, занятые оживленной беседой. Огромный восьмиугольный стол был придвинут к скамье, которая шла вдоль степы. Пруденс, имевшая некоторое представление о кораблях, знала, что под ней находится верхняя часть руля. На скамье расположился лейтенант Эллиот. Он не участвовал в общем веселье, его лицо по-прежнему выражало страдание. Вспомнив о том, какая беда настигла лейтенанта, Пруденс вновь испытала прилив жалости к нему.
