"В чем?" - вопросом ответил я. Он замялся.
"За что же вы арестованы?"
- "Это я должен был бы спросить вас, но думаю, что и вы этого не знаете. О настоящей причине я могу только догадываться", и я рассказал ему о том, как побил нагрубившего жене помощника садовника, из мести ложно донесшего на меня:
"Я не знаю, есть ли у вас жена, - добавил, - думаю, что если есть, то вы ее также в обиду бы не дали".
Он ничего не ответил и, записав мое показание, приказал конвойным отвести меня в камеру арестованных. С утра стали приводить новых арестованных. К вечеру доставили хорошего нашего знакомого, молодого князя Мещерского, офицера Конно-Гренадерского полка, задержанного при попытке бежать в горы.
Часов около восьми в комнату вошел матрос крупного роста, красивый блондин с интеллигентным лицом; его сопровождали несколько человек, в том числе допрашивавший нас ночью студент и виденный мною на миноносце комиссар.
"Это председатель трибунала, товарищ Вакула, - сказал один из наших сторожей, - сейчас будут вас допрашивать".
"Революционный трибунал" переходил от одного арестованного к другому. Мы увидели, как увели куда то старого генерала Ярцева, князя Мещерского, какого-то студента, еще кого-то... Товарищ Вакула подошел к нам. Я слышал, как студент, допрашивавший меня накануне, нагнувшись к уху председателя "революционного трибунала", сказал: "это тот самый, о котором я вам говорил".
"За что арестованы?" - спросил меня последний.
"Вероятно за то, что я русский генерал, другой вины за собой не знаю".
- "Отчего же вы не в форме, небось раньше гордились погонами. А вы за что арестованы?" - обратился он к моей жене.
- "Я не арестована, я добровольно пришла сюда с мужем".
- "Вот как. Зачем же вы пришли сюда?"
- "Я счастливо прожила с ним всю жизнь и хочу разделить его участь до конца".
Вакула, видимо предвкушая театральный эффект, обвел глазами обступивших нас арестованных.
"Не у всех такие жены - вы вашей жене обязаны жизнью, ступайте", - он театральным жестом показал на выход.
Однако вечером нас не выпустили. Оказалось, что мы должны пройти еще через какую-то регистрацию и что из под ареста нас освободят лишь утром. Вакула, обойдя арестованных, вышел. Через десять минут под окнами на молу затрещали выстрелы - три беспорядочных залпа, затем несколько отдельных выстрелов. Мы бросились к окну, но за темнотою ночи ничего не было видно. "Это расстреливают", - сказал кто-то. Некоторые крестились. Это действительно были расстрелы. Уже впоследствии я узнал это, со слов очевидца, старого смотрителя маяка, - на его глазах за три дня были расстреляно более ста человек. Трупы их, с привязанным к ногам грузом, бросались тут же у мола в воду. По занятию немцами Крыма часть трупов была извлечена, в том числе и труп молодого князя Мещерского. Труп старого генерала Ярцева был выброшен на берег в Симеизе через несколько недель после расстрела.
