А какой у него был выбор? "Да, несомненно, я свободен", думал он с досадой.
Та еще свобода. Дождь, град, сильный ветер сами по себе были неприятными. Но еще хуже было ожидание. А самым худшим было то, что он мог чувствовать приближение йуужань-вонгов. В его груди была пустота: полое пространство, в котором когда-то находился имплантант послушания. Меняя ритм своего дыхания, закрывая глаза и размышляя об этой пустоте - концентрируясь на самом ее центре - Джейсен начинал испытывать новое неведомое чувство. Он не мог описать этого; для подобных ощущений просто-напросто не существовало подходящих слов. Отростки семени тянулись по всему его телу, врастали в его нервную систему, пока не стали частью его сущности... но эти отростки пульсировали жизнью, чуждой этой галактике.
Джейсен просто знал... Он мог чувствовать йуужань-вонгов, кишащих на склонах и пробивающихся через грозу в центре кратера. Он чувствовал всплески неведомых гормонов в венах чужаков.
Он чувствовал прерывающееся дыхание воина, скользнувшего к углу, за которым мог скрываться беглый джедай; чувствовал лютый гнев из-за участи товарищей, погибших в Детской, и его сердце откликалось чужой жажде мести. Он чувствовал отвратительное, тошнотворное онемение, охватившее подвернутую на неустойчивом обломке лодыжку; и чувствовал досаду воина, которому приказали задержаться и осмотреть сломанную ногу какого-то неуклюжего брензлита, тогда как ему не терпелось бежать вперед - искать, находить и убивать. Джейсен чувствовал их всех. Будто он был каждым из них, и все они были им. Одновременно.
Более того: он чувствовал, как сминаются под тяжелыми горячими каблуками ботинок хрупкие ветви.
Он чувствовал примитивные переживания мхов, когда половина несчастной колонии была сорвана со сломанной двери, задержавшей одного из воинов.
Он чувствовал панический ужас маленькой семейки норных - едва ли млекопитающих - животных, съежившихся из-за подземных вибраций, рожденных топотом множества ног. Воспринимая чувства воинов, открывшись их эмоциям и ощущениям, Джейсен перестал чувствовать холод: йуужань-вонгский метаболизм, проходящий с более высокой скоростью и температурой, превратил ледяной ливень в освежающе покалывающий душ. Удары градин стали чрезвычайно болезненными, похожими на царапанье по воспаленной коже.
И он больше не боялся... Не то чтобы он когда-то боялся смерти. Он оставил страх смерти на Миркре - но посреди губительной грозы его тело сжималось и вздрагивало, уклоняясь от выпадов воображаемых амфижезлов, уворачиваясь от воображаемых ударных жуков: биологический рефлекс, который не имел ничего общего с храбростью.
