– Это же мой ребенок.
– Я знаю, что ваш. И еще я знаю, что вы сидите в тюрьме в ожидании приличного срока. А уж отбывать его вам не придется в этом уютном флигеле.
Тед еще минуту неотрывно глядел на него. Когда он наконец заговорил, его голос звучал холодно и резко.
– Она ходила к школьному психиатру. У нее был тяжелый год. Она смышленая, не поймите меня превратно, но много предметов завалила. Обычно такого не случалось. Что-то произошло, не знаю что. Она ссорится с другими детьми, не слушается учителей. Может быть, она немного не в себе? Как знать, возможно, это так.
– Хорошо, – улыбаясь, произнес Фиск. – Вот это действительно существенно.
– Только вытащите меня отсюда. Я ничего не могу предпринять, пока торчу здесь.
– Слушание об освобождении под залог назначено на завтра.
Тед провел рукой по волосам и кивнул.
Редакция «Кроникл» располагалась в приземистом бетонном здании с плоской крышей в двух милях от города, на Дирфилд-роуд. Сотрудники, многие из которых до сих пор негодовали по поводу шестилетней давности переезда из белого викторианского особняка в центре города, именовали его Бункером, и он действительно выглядел так, словно был предназначен, чтобы выдерживать природные и искусственные катаклизмы. Этот переезд был частью плана развития, когда независимая корпорация выкупила газету у семейства, владевшего ею на протяжении трех поколений. В то время жители из пригородов Олбани переезжали в глубь территории округа, реклама подскочила в цене, и прибыль, казалось, была обеспечена. Однако за последние несколько лет, после того как закрылось два завода и снизились цены на недвижимость, надежды несколько потускнели. Однако «Кроникл» оставалась основным источником информации для большей части округа, где, как и в других северных частях штата, окруженных горами, люди не были склонны доверять прессе, выходившей за его пределами.
Сэнди припарковала машину на стоянке позади Бункера и быстро прошла через главную приемную, где Элла за своей конторкой следила за ее приближением с предвкушением, какое способна возбуждать неожиданная известность, чем бы она ни вызывалась. Она облизнула губы и подалась вперед, ожидая, когда Сэнди, как обычно по утрам, поздоровается с ней, пусть мельком, чтобы ей можно было, хотя бы определенным движением бровей, показать ей, что она сочувствует, что она все понимает, и таким образом заявить права на крошечный кусочек истории лично для себя. Но Сэнди прошла мимо, не поднимая глаз, и Элла, оставшись наедине со своим невостребованным участием, ответила на телефонный звонок отрывистым «Слушаю» вместо обычного «Доброе утро».
