Он закашлял и начал перекатывать во рту камешек. Это, конечно же, не помогло. Он еще не готов. Шрив дотронулся кончиками пальцев до своего лба. Кожа была абсолютно сухой, даже без капельки пота. Он поморщился. Через несколько часов он окончательно здесь испечется.
Он не мог даже предположить, что ему суждено закончить жизнь в зловонной яме. Он тронул камешек распухшим языком и вздохнул. Другой, может быть, поможет больше. Заплывшими от побоев глазами он вгляделся в темноту. Узкие лучи солнца проникали сквозь щели в крышке колодца. Слава Богу, что он не страдает клаустрофобией, позволил Шрив себе слегка усмехнуться.
Но даже это легкое движение губ болезненно напомнило о разбитом лице. Эти армейские варвары выполняли свою работу с энтузиазмом. Все же он мог гордиться, что избежал более серьезных увечий. Даже почти теряя от боли способность соображать, он ухитрялся опускать лицо вниз и переворачивался при каждом ударе.
Шрив осторожно ощупал нос. Пока цел. Раны на лбу и в уголках глаз можно закрыть гримом. Разбитые губы заживут. А вот нос – совершенно другое дело. Однажды оказавшись переломанным, особенно таким сильным ударом, как у сержанта Траска, он уже никогда не будет прямым. Шрив нежно потрогал его, поздравляя себя с тем, что сумел сохранить свой гордый профиль в целости.
Во время избиения, сосредоточившись на том, чтобы защитить свое лицо и вместе с тем не забывая предугадывать, куда придется новый удар его мучителя, Шрив на время забывал о боли. Снова и снова, словно молитву, он повторял одну и ту же историю до тех пор, пока сам не поверил в нее. В этом и заключался профессиональный секрет великих актеров.
Поверить самому. И он поверил.
Лишь одно обстоятельство его заключения позволяло ему немного расслабиться – Миранда скрылась без всяких проблем. Никто не заподозрил, что всадником, загримированным под Френсиса Драммонда и спустившимся с перевала на его коне, была его дочь Миранда. Это она застрелила генерала Уэстфолла, мстя за смерть своего отца. И за ней никто не охотился.
Теперь Шриву оставалось только ждать. Он не сомневался, что друзья уже стараются добиться его освобождения. В конечном итоге либо им удастся это сделать, либо он сумеет убедить военных, что он ничего не знает, либо то и другое вместе.
Успокоив себя этими мыслями, он стал думать о Миранде. Когда он выберется отсюда, он обязательно позаботится о том, чтобы она дальше театра никуда даже носу не высовывала, ну разве только купить себе новое платье. Как она могла совершить такую глупость?
