Шрив протянул руку. Кто-то сжал ее.
– Помогите мне встать. Объявите зрителям, что я буду играть. В конце концов, такова нерушимая традиция театра. Представление должно продолжаться.
– Нет! – Миранда прижала его к себе. – Ты не можешь.
Ему помогли встать, но Миранда не отпускала его.
– Если вы сомневаетесь... – В голосе хозяина театра выразилось сомнение.
– Ты выглядишь не лучшим образом, – заметил актер, игравший Баптисту.
– Надо восстановить мой грим. – Шрив положил руку на плечо Миранды. – Ада!
– Я здесь, Шриви, мой мальчик. – По звуку ее голоса он понял, что она где-то справа. Он повернулся на голос.
– У меня большой синяк?
– Скорее шишка.
Он разглядел ее руку – тень, приблизившуюся к его лицу. Ее прикосновение заставило его вздрогнуть от боли.
– Ничего страшного. Публика видела, как я получил удар.
– Шрив. Ты не можешь играть с травмой.
Кто-то поставил ему стул. Со вздохом облегчения он опустился на него. Ада – это, должно быть, была она – повесила ему на шею полотенце. Он видел у себя на груди что-то белое. Очертания предметов начали постепенно проясняться. Все-таки он может видеть.
Шрив нервно рассмеялся.
– Подумай о рекламе, Миранда.
– Рекламе? – Хозяин театра приободрился.
– Да. Идите и скажите публике, что несмотря на травму мистер Катервуд предпочел выйти на сцену, дабы не разочаровывать зрителей. Скажите, что он просит их о снисхождении.
Импресарио довольно потер руки.
– Это будет замечательно. Они расскажут об этом своим друзьям и знакомым, и те наверняка захотят прийти и увидеть вас.
– Точно. – Шрив откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Миранда стукнула его по плечу.
– Я готова убить тебя, – возмущенно бросила она.
– О Шриви, мой мальчик. – Ада стерла с лица Шрива остатки грима и начала накладывать новый. Ее прикосновение подействовало на него как бальзам. – Теперь у тебя синяк.
Он пожал плечами, когда Миранда отошла от него.
– Я актер. Я использую любое происшествие себе на пользу. – Он открыл глаза, направив взгляд к свету. Лицо его старого испытанного друга казалось лишь бледным пятном, а черты лица были совсем неразличимы.
– Шриви, – прошептала Ада, растирая грим у него на щеках и на лбу, – что происходит?
Он продолжал держать глаза закрытыми, опасаясь того, что Ада может в них прочитать.
– Я повернул голову в одну сторону вместо того, чтобы повернуть в другую. Вот и все.
– Что ты видишь, когда смотришь на меня? – Голос Ады был по-матерински нежен.
Он постарался сфокусировать взгляд, но ничего не получилось. Ее лицо осталось размытым пятном. Он заговорил, обращаясь к ее смутному очертанию.
