– Значит, вы не хотите помочь мне, не так ли? – тихо спросила она.
Стрэйхен очень хорошо понимал, о чем она говорила.
– Безусловно. – Он поставил локоть на подлокотник стула, сложил пальцы в кулак и оперся на него подбородком. Теперь поза, в которой он сидел, выглядела несколько расслабленной и даже домашней.
– Я, наверное, вам наскучила? – осведомилась она нежным голоском.
– Ничего подобного.
– И вы не собираетесь сию минуту погрузиться в глубокий сон? Я слышала, что спортсмены норовят урвать каждую свободную минутку, чтобы поспать, – уж слишком они устают во время тренировок.
– Это вам Дэвид сказал?
Она вдруг поняла, что ей и в самом деле рассказал об этом Дэвид. Кто же еще? Откуда, в противном случае, взялась в ее голове эта довольно пошлая мысль? Заметив, что в глазах женщины появилось тревожное выражение, Дэниэл не стал ждать ответа на свой более чем риторический вопрос и поспешил сам выступить в роли ответчика.
– Я бы сказал, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. Когда спортсмены переезжают с места на место и распорядок дня у них летит к черту, такое, возможно, и бывает. Скажем, они имеют обыкновение дремать в самолете или поспать перед игрой – хотя бы четверть часа. Но стоит игрокам более-менее основательно обосноваться на месте, как у них появляется свободное время. Иногда его имеется даже в избытке, а это частенько плохо сказывается на боевом духе команды.
– Свободное время? И даже его избыток? Неужели такое возможно? – удивленно спросила Ния, проявив куда больше заинтересованности, чем это ей было положено по статусу.
– Разумеется. – Разговаривая, он продолжал рассматривать ее, нисколько не смущаясь. – Матчи в основном проводятся в вечернее время. Днем же игроки встречаются на тренировках или для того, чтобы просмотреть и обсудить видеозапись предыдущей игры. Очень часто мы прокручиваем ролики, на которых запечатлены наиболее интересные моменты игры наших противников. Но, как я уже говорил, когда игроков распускают и предоставляют самим себе, часы в ожидании матча тянутся бесконечно.
Ния закусила губу и нахмурилась. Картина, нарисованная Стрэйхеном, значительно отличалась от той, что живописал ей Дэвид на протяжении нескольких лет. Он говорил о чрезвычайно бурной жизни спортсменов, о том вечном утомлении, которое каждый из них – включая и обозревателей – испытывает на протяжении всего своего существования. Она тогда ему верила… но теперь-то уже знала, что к чему. Дэвида выматывала отнюдь не одна только деятельность спортивного обозревателя.
