Несмотря ни на что, она, сжав руки в кулачки, была готова протестовать против таких вольностей, но как только его язык прикоснулся к ее языку, приглашая присоединиться к страстной игре, ее пальцы сначала разжались, а потом, ухватившись за лацканы, привлекли его еще ближе.
Что бы он ни делал с ней, остановить это было невозможно. Он, словно джинна из бутылки, высвободил ее желания, и теперь она была не в состоянии снова вернуть их в бутылку и закрыть их там. Ей следовало бы ругать его, останавливать, но было безумно приятно ощущать навалившееся на нее тело и его неистовые поцелуи. Здесь, в их крошечном мирке, отрезанном ставнями от внешнего мира за окном, а шторой – от остального дома, создалась атмосфера интимной уединенности.
Ее соски напряглись, а бедра приподнялись ему навстречу, как будто приглашая прикоснуться к сокровенному месту, где сосредоточилось ее желание, где все мучительно ждало прикосновения этого мужчины – и только его одного.
Его пальцы скользнули под подол платья, миновали красные носки, поднялись до голых коленей, замедлив скольжение для того лишь, чтобы обласкать дрожавшие мелкой дрожью бедра.
Силы небесные, неужели он прикоснется к ней там?
«Да, да, прикоснись, – тут же самым неподобающим образом мысленно взмолилась она. – Прошу тебя».
Его пальцы сначала погладили треугольничек между бедрами, потом проникли глубже, и у нее перехватило дыхание.
Она чуть не застонала от желания, но он зажал ей рот поцелуем, а его язык, обследуя и лаская рот, повторял движения его пальцев.
Она почувствовала струю холодного воздуха на коже и поняла, что другой рукой он расстегнул лиф платья и высвободил грудь.
Боже милостивый, ее ливрейный лакей был не только честен и почти благороден, он был еще и лихим повесой!
Оторвавшись на мгновение от ее губ, он посмотрел сверху вниз на нее. Дерзкий огонек в его глазах не оставлял сомнений в том, что он не намерен останавливаться на полпути. Но она больше не возражала, тем более что он взял в губы сосок и провел языком вокруг него, поддерживая грудь ладонью.
Ее тело стало податливым и напряженным одновременно, а бедра приподнялись навстречу его пальцам, и вся она потянулась, словно кошка, которая только и ждет, чтобы ее погладили где-нибудь еще. Его палец скользнул внутрь ее тела, где было влажно и скользко, и она выгнулась, поняв наконец, чего хочет.
Все, что он проделывал, заставляло ее мучительно желать большего.
«Прикоснись к нему, – подстрекал ее беспутный внутренний голос. – Прикоснись к нему».
