– Для чего эта коробка? – спросила Джейн.
– Чтобы путешествовать вокруг света, – ответила Мэри Поппинс.
– Чепуха! – сказал Майкл. – Вокруг света путешествуют в аэроплане, на корабле. Я точно знаю. Никакая коробка тут ни при чем.
– Ни при чем, говоришь? – переспросила Мэри Поппинс с каким-то странным выражением лица. – Ну так сейчас увидишь.
Держа компас на ладони, – а это был компас, – она повернулась к воротам парка и сказала одно слово: «Север».
Буквы закружились вокруг стрелки, заплясали. Стало вдруг очень холодно, задул ледяной ветер, и Джейн с Майклом зажмурились. Когда они открыли глаза, парк исчез, не стало ни деревьев, ни зеленых скамеек, ни асфальтовых дорожек. Вокруг них громоздились торосы голубого льда, а под ногами лежал толстый слой снега, спрессованный морозами.
– Ой, ой! – закричала Джейн, дрожа от холода, и бросилась к коляске, чтоб потеплее укрыть одеялом близнецов. – Что это такое случилось?
Мэри Поппинс значительно поглядела на Майкла. Но не успела ничего сказать: из отверстия в снежной горе вылез эскимос в длинной белой дохе и белой меховой шапке, обрамлявшей его темное круглое лицо.
– Милости просим на Северный полюс, Мэри Поппинс с друзьями, – сказал эскимос, улыбнувшись широкой, доброй улыбкой. Затем подошел к каждому гостю и потерся носом о его нос – такое уж у эскимосов приветствие. Следом наружу вышла эскимоска, держа в руках младенца, завернутого в тюленье одеяло.
– Мэри! Какая радость! – воскликнула она и так же поздоровалась со всеми. – Но вы ведь замерзнете, – забеспокоилась она, глядя на их легкую одежду. – Я сейчас принесу вам шубы. Не хотите ли, дорогие гости, супу из китового жира?
– Боюсь, что мы не можем долго задерживаться, – ответила Мэри Поппинс. – Мы путешествуем вокруг света и заглянули к вам на минутку. Но все равно спасибо. Может быть, в другой раз.
С этими словами она легким движением руки повернула компас и произнесла: «Юг!»
Майклу и Джейн показалось, что весь мир, подобно компасу, вращается вокруг них. Это очень походило на карусель, когда ее хозяин, чтобы доставить особое удовольствие, сажал их в самую середину, где работал мотор.
Мир вокруг них вращался, становилось теплее, наконец движение окончилось и они очутились вблизи небольшой пальмовой рощи. Вовсю сияло солнце, до горизонта тянулись пески, золотистые, серебряно-белые, горячие, как огонь. Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба черные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах – уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетен из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный черный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.
