— Разве кто-то может о себе точно знать, для чего он годится? Вот ты можешь, например, представить, что это я тот самый инопланетянин с той самой планеты, которая тебе снилась? Потому, наверное, и снилась, что тебя хотели приучить к мысли о ее существовании. Можешь?
Сейчас Ионыч похож на моего Антона, когда он представляет себя вождем краснокожих, или Маугли, или кем-нибудь еще. И я вхожу в его игру, мне интересно продолжение этой сказки.
— Могу, конечно, представить тебя кем угодно. Что же тебе как представителю другой цивилизации нужно от меня, простой машинистки? Мог бы выбрать для контакта кого-нибудь поумней.
Ионыч смеется. У него открытое лицо, а когда смеется, оно становится просто красивым. Мне нравится смотреть на него. И почему-то немного грустно. Будто-я прощаюсь с ним. Будто он и вправду прилетел откуда-то издалека и может исчезнуть в любую минуту…
Подходит Антон. Руки у него мокрые и красные. Так и есть, возился в воде, теперь жди ангины. Я вытираю ему руки, ворчу. Наконец-то просыпается Светка. Она уже проспала одно кормление и теперь не дождется очередного, придется ломать график.
Раскладываю на салфетке бутерброды, наливаю из термоса чай в пластмассовые чашки, которые тоже захватил мой хозяйственный сын. Пока мужчины завтракают, мы со Светкой перебираемся в тень кизилового куста и тоже кормимся.
Задумалась и не слышу, как сзади подходит Ионыч, вздрагиваю от его голоса.
— А Светке кашу мы не захватили? — спрашивает он и застывает с полуоткрытым ртом, увидев, чем питается Светка.
Я запахиваю блузку.
— Нехорошо, Ионыч, отвернись. А каша нам нужна только вечером, на одно кормление, днем нам своего молока хватает. Ну что стоишь, разинув рот? Ты что, не знаешь, почему ребенок называется грудным? Конечно, это тебе не инкубатор.
Ионыч молча отходит к Антону. Все-таки странный он, хоть и очень мне нравится, но все же… Или это уже у меня крест такой — влюбляться в мужиков с какими-то отклонениями? Стоп, говорю я себе. Почему это слово возникло? Никто ни в кого влюбляться не собирается.
Мы до самого вечера остаемся в лесу на берегу озера. Бродим вдоль берега, забираемся в чащу, собираем кизил и шиповник, сушим на орешнике Светкины пеленки. Антон перепачкался, порвал куртку, но доволен ужасно. Светка почти все время спит, молчит даже в мокрых пеленках, случай небывалый. Интересно, что эта спящая красавица устроит мне ночью?
Ионыч время от времени начинает увлеченно рассказывать о далекой планете. Он настолько вошел в роль пришельца, что уже в земных делах начинает меня расспрашивать так, будто в самом деле с луны свалился.
