- Цривет, Дёзёке! - Фридешке издали показал смятый конверт.
- Привет.
Из дома вышла старая женщина в черном платье, поверх которого был повязан серенький передник. Она была без платка, ее редкие волосы были гладко причесаны.
- Добрый день,- сказала старушка и тоже остановилась, словно не решаясь подойти ближе к Фридешке.
- Ладно, давай сюда письмо,- решительно, произнес, наконец, Дёзёке.
Фридешке попятился, как бы ища защиты у Буриана, и спрятал письмо за спину.
- Это письмо не тебе, а дяде Гезе.
И вдруг из дома стремительно вышел невысокий, даже, пожалуй, приземистый мужчина с непокрытой головой.
Он быстро и молча поклонился, видимо не узнав Буриана, и направился к калитке. Или, напротив, слишком хорошо узнал его и не желал этого показывать. Это был Геза
Гудулич. Фридешке бросился вперед и вручил наконец дядюшке Гезе конверт со штампом «Венгерское общество пчеловодов», адресованное Халмади. Поначалу Гудулича сбил с толку и сам конверт и адрес. На лице его отразилось явное недоумение, но после того, как он прочитал торопливо набросанные несколько строк, изумление его рассеялось, морщинки на лице разгладились, и оно приняло благодушно-непроницаемое выражение. Так и не удостоив вниманием лейтенанта Буриана, он как бы невзначай сунул письмо в карман и, повернувшись на каблуках, поспешил обратно в дом. Однако он пробыл там всего несколько минут и снова вышел во двор, что-то беспечно насвистывая.
Подойдя к Буриану, он неожиданно хлопнул его по плечу:
- А ты, я вижу, не хочешь меня узнавать?
- Верно, Геза,- подтвердил тот.- Я даже хотел от тебя спрятаться, да вот не вышло.
Склонившись к офицеру, Геза Гудулич сквозь зубы негромко спросил:
- Ну, как? Напали на след? Буриан утвердительно кивнул.
- Угу. Недостает только кое-каких мелочей: отыскать нож, найти убийцу и установить свидетелей.
- Ладно, идемте.- Геза хотел пропустить офицера милиции вперед.- Бог вам в помощь, тетушка Тёре!
Однако Буриан не двинулся с места.
- Мне надо познакомиться с Анной Тёре.
- Здесь, сейчас?
- Сейчас. Именно сейчас.
Геза Гудулич вдруг переменился. Видно было, что он нервничает, хотя и пытается это скрыть.
- Видишь ли, старина, твой визит не ко времени. Представь себе душевное состояние женщины, которой восемь недель подряд каждую пятницу некий претендент
предлагает руку и сердце, а на девятой неделе этого претендента закалывают ножом.
- Ты говоришь серьезно?
- Вполне.
- Но ведь Давид Шайго женат… Был женат.
- Правильно. А что, если он намеревался жениться во второй раз? Конечно, при условии…
