– Может, непрочный? Рвется часто? – стараясь не показывать своего интереса, предположил я.
– Да вы что?! – возмутился лавочник. – У нас товар самого отменного качества.
– А горничная как объясняла свои частые приходы к вам? – поинтересовался я.
– Да, говорит, барышня у нее с причудами, – пожал плечами лавочник. – Любит, мол, она на стенах всякие аппликации делать!
– А-а, – вспомнил я. – Кажется, я эту барышню знаю! Уж не Луша ли у нее горничная?
– Кажется, да, – пожал плечами сиделец. – Она еще говорила, что барышня у нее – графиня! То ли Калинина, то ли Оленина?
Я попросил лавочника отрезать мне добротного штофа для гардин в кабинете, аккуратно его упаковать в оберточную бумагу, и отправился вместе с Кинрю ловить извозчика.
– Так вы думаете это Лукерья специально делала все эти надписи? – удивился японец, когда нам все-таки удалось остановить приличный экипаж. – Но зачем это графской горничной?
– Ну, неспроста же ее убили, – проговорил я. – Да еще таким, как бы это сказать, весьма экзотическим способом. Наверняка Лучше или приплачивали, или она была в любовной связи с убийцей!
– Или и то, и другое вместе, – нахмурился мой Золотой дракон, судя по всему, припомнив историю с англичанкой мисс Браун, которая помогла польскому масону Гродецкому инсценировать в усадьбе Титова приношение в жертву ведийским богам ее титулованного хозяина!
Наконец, мы оказались в районе Бердова моста через реку Пряжку, на Мясной улице. Здесь-то и располагалось неприметное жилище ростовщика Пахома Эрастовича Карповича.
– А что вы собираетесь выяснить у него? – поинтересовался Кинрю, когда мы приблизились к деревянным свежевыкрашенным воротам четырехэтажного домика, в котором Карпович снимал пять комнат на втором этаже. – Вы полагаете, что он вам охарактеризует Раневского?
– Ну, – протянул я задумчиво, – по крайней мере, я уточню кое-что о его карточном долге!
Я несколько раз постучал в ворота. Дверь нам открыла немолодая женщина-служанка в длинном темно-коричневом капоте и стареньком, видавшем виды платке.
– Мы к Пахому Эрастовичу пришли, – сообщил я ей.
Старуха кивнула и отправилась доложить, а уже через пару минут она проводила нас по старой расшатанной лестнице на второй этаж, где меня должен был дожидаться Карпович. Передняя в домике, аккуратном на вид, оказалась неприбранной, дурно пахнущей, и можно было даже сказать, безобразной. Здесь любого человека мог свести с ума запах лампадного масла и кухонных объедков.
