– Ну, – протянул я, улыбаясь, – просто мы немного знакомы с Лаврентием Филипповичем.
– Что это значит?
– Владимир Александрович, вы забыли, чем ваш покорный слуга занимается в Ложе? – заметил я.
– Ах, вот оно что, – отозвался в ответ Оленин.
Квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев представлял собой довольно интересную личность. В нашем Ордене он не состоял, да и в других тайных франкмасонских организациях тоже, насколько мне, разумеется, это было известно, но оказывал нашему Ордену «Золотого скипетра» услуги полицейского рода за кое-какое вознаграждение. Не скажу, что оно было очень уж щедрым, но, в общем, Лаврентий Филиппович на жизнь не жаловался. Я бы даже сказал, что совсем наоборот!
Но наши личные взаимоотношения с Медведевым носили сложный, я бы даже осмелился заметить, напряженный характер. Лаврентий Филиппович меня, мягко говоря, недолюбливал, да и я не мог не ответить ему той же монетой. Так что порой это накладывало своеобразный отпечаток на характер совместно проводимого нами расследования.
До некоторых пор Медведев даже заискивал передо мной, скрывая свое истинное ко мне отношение под маской беспристрастной благопристойности. Однако в имении князя Титова, где волею случая мы оказались запертыми в одной усадьбе, расследуя дело о мнимом человеческом жертвоприношении, подстроенным польским оппозиционером – масоном, замаскированная неприязнь Медведева ко мне вскрылась, как назревший нарыв, и я, наконец, узнал его подлинную сущность.
Экипаж Владимира Александровича Оленина остановился аккурат перед графским особняком с одним обгорелым флигелем. Вокруг него сновали рабочие со стройматериалами. Деревянный флигель был похож на улей, в котором гудела работа. Я не сомневался, что через пару дней на месте обгоревших развалин будет красоваться новенький флигель ничуть не хуже старого.
– Приехали, – не слишком весело проговорил Оленин и начал выбраться из экипажа.
Мы с Кинрю отправились вслед за ним по ступенькам парадного крыльца. Уже в холле на первом этаже я увидел Лаврентия Филипповича, с задумчивым видом о чем-то разговаривающего с расстроенной Натальей Михайловной, которая всем своим видом давала понять, что жизнь ее разбита и разрушена навсегда!
– Добрый день, Лаврентий Филиппович, – поздоровался я с Медведевым.
Тот с растерянным видом обернулся на звук моего голоса.
– Яков Андреевич?! – Какую-то долю секунды квартальный надзиратель не верил своим глазам. – Да быть не может! – воскликнул он, захлопав своими золотисто-оранжевыми ресницами.
