Зеленоватый оттенок его кожи, казалось, принадлежал рептилии, а не человеку, и выглядел еще более отвратительным в тусклом свете подземелья. Палач уже привязал веревки к его плечам и прикрепил гири к ногам, но ждал моего сигнала, прежде чем начать пытки.
Когда мои глаза привыкли к полумраку, я встал, чтобы пристальнее всмотреться в него, в надежде на какой-то знак, который позволит мне избежать пыток. Например, лишняя пара сосков могла означать принадлежность к сонму колдунов и ведьм, а обрезанный мужской орган указывал на то, что он еврей. И тогда нам оставалось только убедить его признаться.
Но у этого чудовища вообще не оказалось сосков и чего-то, хотя бы отдаленно напоминавшего орган размножения. Его грудь была покрыта чешуей. Сразу от талии начинались ноги, тоже чешуйчатые, как и все тело.
— Вы, кажется, удивлены, отец мой, — заметил он.
— Ты… ты евнух от природы. И никаких сосков… ты не мужчина и не женщина… будь ты женщиной, не мог бы кормить ребенка… будь ты мужчиной, не сумел бы зачать младенца… ты оскорбление природы! Мерзость! Гнусь!
Я испытывал невыносимый ужас. Таких уродов всегда убивают при рождении.
— Мои собратья не нуждаются в подобном способе размножения, — пояснил монстр Гийом. — Мы все — дети Единого.
— То есть, судя по твоим словам, на тебе не лежит бремя первородного греха?
— Что есть грех? — не понял он.
— Разве ты не почитаешь Бога?
— Кто такой Бог?
— Бог — это все.
— В таком случае, Бог — это я.
Больше я не мог это выслушивать и потому подал Жану знак вздернуть нечестивца на дыбу. Когда гири оторвались от земли, я услышал треск выворачиваемых плечевых суставов.
— Ты издеваешься над Богом?! — вскричал я. — Смеешь заявлять, что на тебя снизошла благодать?
Он передернулся, и с губ сорвалось змеиное шипение.
— Больше гирь! — завопил я. — Ты нам признаешься!
— В чем мне признаться?
— В ереси! Ты еретик, потому что утверждаешь, будто свободен от грехов: состояние, которое имеет власть даровать одна лишь Святая Церковь, после исповеди и отпущения грехов. Сознайся!
— Я не еретик. Я прибыл из другого мира. Я заблудился. Отошлите меня домой.
— И каким образом мы можем отослать тебя домой? Ведь ты заявляешь, что твой дом на небесах!
— Я уже объяснил твоему сыну, каким образом могу попасть домой. Первый способ — связаться с материнским кораблем. Но прибор сейчас подо льдом. Следует подождать, пока лед растает, и…
При упоминании моего Гийома я впал в еще большее бешенство. Какими соблазнами он смущал душу моего сына? Какой яд вливал в его сердце?
