– Тогда бы все разрешилось и без изменения линии судьбы. Потому что мой внук умер бы вместе с тобой. Но я не могу стать убийцей. Ни-ког-да... – Лизавета вздохнула. – И себя, похоже, не могу убить... качественно.
– Какое облегчение, – уныло заметила я.
– Да. Это для всех было бы большим облегчением. Я тут нашла в гараже... – она подняла угол ковра и достала старую тетрадку. – Твоя?
– Нет. Можно?
Поколебавшись, Лизавета протянула тетрадь. Беру ее осторожно – обложка почти отвалилась. В косую линейку, подумать только!.. Имена, имена и даты. Первая дата – 1983, сентябрь. Кое-где встречаются цифры. Пяти-шестизначные. В восемьдесят пятом имен больше всего – Сергей, Михаил, Алевтина и Даниил. В восемьдесят девятом – два. Кирилл и Мефодий. Потом сразу – девяносто второй: Игнат и Антон. В девяносто третьем есть два имени. Вера и Верочка.
– Чья-то записная книжка, – предположила я, отдавая тетрадь Лизавете. – Или долговая тетрадь. Знаете, в Японии есть Книга китов. С семнадцатого века они каждому убитому киту давали имя и записывали его в Книгу китов.
– Имена убитых китов... – прошептала Лизавета, загипнотизированная огнем.
* * *
– Лизавета не хочет нашего сына, – сказала я Байрону. – Она ждет от него много бед.
– Моя мать много чего не хочет, – пожал плечами Байрон. – Например, не хочет жить.
– Еще как хочет! Мало того, она уверена, что, впадая после своих самоубийств в кому, управляет чужими судьбами.
Байрон посмотрел на меня пристально:
– Будем говорить о проблемах моей матери?
Мне стало стыдно, я отвела глаза.
– Нет. Извини. Расскажи о ее реакции на мою беременность.
– Ну... – Байрон задумался, – я сказал, что у нас с тобой будет ребенок. Она сказала, что знает. Она всегда все знает. По крайней мере, так говорит. Потом она спросила, будешь ли ты делать аборт. Я сказал – нет.
– Ты сказал нет?
– Да, я так сказал! – повысил голос Байрон. – А ты собиралась?
– Еще чего! – повысила я голос. – Никогда!
– Тогда почему ты кричишь?
– А ты почему?..
Тяжело дыша, смотрим друг на друга, потом Байрон улыбается, распахивает куртку, и я бросаюсь под нее в спасительную темень. Он закрывает меня с головой.
– Мать заявила, что ты должна сделать аборт. Я разозлился. Внушил ей, как мог, что это только твое дело, тебе решать. Хочу ли я ребенка? Понятия не имею. Никогда об этом не думал и думать не буду, пока не увижу его своими глазами. Так ей и сказал.
– И что? – прогудела я под курткой.
– Она обозвала меня бесхарактерным. Предложила ради спасения человечества немедленно с тобой порвать.
