Хотя традиция, со стороны глянуть, крайне странная… Пробовали мы на Измененных и кипяток лить со стен, и чего покрепче, пока было. Уйму сил тратили, а результат тот же. Убить тварей – да, можно, они не бессмертны, хорошо нацеленная стрела, дротик или камень любого Измененного прекрасно укладывают. Вот только сколько ни уложи, меньше не становится. По трупам лезут на приступ, никаких лестниц не нужно, волнами, не зная страха и сомнений.
Это – пока убиваешь их издалека, стрелами, камнями, дротиками…
Зато стоит сразить одного, без разницы кого, в ближнем бою, любым оружием – на копье поднять гада, выбить мозги палицей, располовинить мечом или разрубить секирой, – и твари мгновенно отступают. Потом возвращаются, но полчаса, а то и час мы успеваем отдохнуть. А уж если пришиб тварь голыми руками, считай, полдня тихо будет. Специально такое получалось нечасто, а по случаю – бывало.
Бред. Всякий скажет – бред.
Бред свихнувшегося после Катастрофы мира, в котором нам приходится жить – точнее, выживать, потому что это не жизнь, а кошмар, просто другой мы не знаем, не помним… а еще точнее, помним, не зная…
– Людоед, что это?
Ящерица, крошка-лучница, кивает на северо-запад, на развалины Храма Властителя Мира. Мои глаза уже давно не те и не видят так далеко, но ее зрение куда острее.
– Что там? – устало роняю я.
– Словно на Червей кто-то напал с тыла…
Наших там не может быть. Одно из двух: либо поднялся Внешний Мир – тогда каюк и Измененным, и Городу, и всем нам, – либо это некая новая орда пришла «обсудить границы сфер влияния». Во втором случае мы получим некоторую передышку. Хорошо бы…
Вспышка – на полнеба, клубы туч тонут в лиловых зарницах.
Мгновение спустя их поднебесья рушится громовой раскат, да такой, что половину Червей размазывает пятнами слизи. Людей тоже пригибает к земле, кое у кого из ушей и носа идет кровь.
Это же…
На моих губах сама собой возникает счастливая улыбка. Как будто я ребенок, который еще не понял, насколько же это сволочная штука, жизнь…
Иногда для счастья нужно так немного.
– Это Молния! Рысь, – крикнул я, перекрывая эхо раската, – живо в Цитадель и передай Утесу – Молния на подходе!
Рысь шмыгает носом и утирает кровь. Потом перебирается через завал – последняя наша линия обороны, если совсем туго будет… – и, прижав локти к бокам, рвет вверх по склону. Тучи привычно провожают ее веером крупных черных градин, девчонка не менее привычно от них уклоняется.
Подняв Ящерицу за шкирки, я сажаю малышку себе на плечо.
