Достойнейший Пигал принялся определять место, откуда доносились стоны. Сделать это оказалось проще простого: король Птах называл вслух все известные ему материки и острова Либии, а достойнейший Пигал напряженно вслушивался в сигналы фантома. Стоило только его величеству назвать Асейские острова, как стоны усилились, а уж когда было произнесено название острова Дракона, раздался громкий крик, который достойнейшие ученые и зафиксировали к обоюдному удовольствию.
Как человек добросовестный, сиринский магистр не остановился на достигнутом. В клубах дыма он разглядел очертания замка, который король Птах почему-то посчитал горой. Вспыхнувшая тут же довольно продолжительная дискуссия разрешилась все тем же фантомом, в очередной раз изошедшим на стон.
– Должен вам сказать, ваше величество,– поделился с королем своими наблюдениями магистр,– такая активность фантомов случается очень редко. Обычно они выходят на связь один раз, ну два от силы.
Король Птах согласился с ученейшим сиринцем – фантомы проявляли завидную активность, и связано это было, скорее всего, с либийской атмосферой, а возможно, и с удачным расположением светил. Его величество насчитал не менее шести вспышек активности фантомов, тогда как достойнейший Пигал настаивал на пяти.
Ученейшие мужи были настолько потрясены и утомлены увиденным и пережитым, что смогли лишь негодующими взглядами проводить все ту же неугомонную служанку, которая в очередной раз отправилась за вином. Пигал вскользь посетовал на невоздержанность молодых людей в потреблении горячительных напитков и встретил понимание у короля Птаха.
– Остров Дракона,– задумчиво произнес августейший.– Это, кажется, тот самый остров, где шестиглавый Сюзи устроил себе логово триста лет тому назад.
– Не может быть! – ахнул магистр.– Но ведь, если не ошибаюсь, он в некотором роде был убит королем Птахом XVII, вашим доблестным предком.
– С научной точки зрения это безусловно так.– Король Арлиндии со значением посмотрел на собеседника.– Но есть, дорогой друг, и фактическая сторона дела.
Достойнейший Пигал высказался в том смысле, что, если даже шестиглавый Сюзи уцелел, в фактическом, разумеется, плане, но отнюдь не в научном, то, наверное, он убрался с Либии, и довольно давно, иначе этот негодяй напомнил бы о себе за триста лет.
Король Птах признал довод ученейшего друга вполне убедительным и вновь пожаловался на коварство мессонской лисы – Гига Сигирийского, который у достопочтеннейшего арлиндского государя какой уже год сидел в печенке, да и не только у него одного.
