— Вы всё ещё придерживаетесь своего мнения о жителях Восточной Европы? — вдруг спросил он, подмигнув мне. Я растерялся. Я писал эту статью, когда и не предполагал, что встречусь с ним лицом к лицу, и теперь задним числом видел, что в статье можно усмотреть вещи обидные для другой нации.
— Всё, что сказано в статье, касается исключительно героя романа мистера Моппера, — попробовал возразить я. Он снова улыбнулся.
— Но я и есть герой романа.
<Моппер вызвался угостить критика ужином и предоставил ему выбрать блюда по своему вкусу. После того, как все необходимые заказы были сделаны, Мэтью Арчер возобновил беседу с человеком, называвшим себя Мирославом>
Я спросил его, не смущает ли его, сколь чёрными красками обрисован он в романе. Мирослав усмехнулся.
— Что вы, в романе я выведен гораздо более романтической личностью, чем я есть на самом деле.
— Но кто вы на самом деле, если не секрет? — спросил я, отбросив ложную щепетильность.
— Мирослав Эминович, вдовец, родом из Слатины. Известный также под прозвищем «Мирка-цветочник».
— Вы разводите цветы? — не понял я.
— Нет, я шью.
— Сейчас это его основная профессия, — пояснил Моппер. Я не сумел скрыть своего удивления.
— Вы зарабатываете на жизнь шитьём?
— Я выучился шить много лет назад, — сказал Мирослав, облокотясь на стол, — когда был в заложниках в Венгрии. Знаете, там, в тюрьме, не очень-то выказывали желание меня кормить…
— Так всё-таки, — заметил я, — вы имеете отношение к мадьярам?
— Весьма косвенное и весьма неприятное, — бросил он. — Они меня попросту подло надули.
— А что с вами случилось? — снедаемый любопытством, спросил я. Он помрачнел.
— Ничего особенного, довольно банальная история. Мне должны были передать деньги для повстанческого движения; вместо этого мадьяры присвоили деньги, запихнули меня в тюрьму и в своё оправдание выпустили листовки, в которых смешивали меня с грязью.
— Так вы партизан? — не выдержал я. — Что же вы молчали, когда я спросил вас, кто вы на самом деле?
— Помилуйте, так ли вы хотите знать, кто я? — усмехнулся Мирослав, левой рукой поглаживая усы. — Может быть, вы, наоборот, хотите удостовериться, что я не тот, кто описан в романе?
Я не знал, что на это сказать; ведь в какой-то мере это в самом деле было так. В конце концов, в романе Моппера нет ни слова о партизанах. Тем не менее я решился ответить:
— Меня интересует правда; ведь я критик и исследую соотношение литературы с реальностью.
Тем временем нам принесли ужин. Я обратил внимание, что Мирослав заказал себе одно только клубничное мороженое. Я, однако, был голоден и с удовольствием принял угощение Моппера.
