Твоя Лилиана
Ответ Веры Кордофф
театральной актрисы, от 1 мая 1913 года
Здравствуй, Дэйзи!
О шутке, сыгранной над Микешем, я прочла вчера в газете; честно признаюсь, что я не разделяю всеобщего возмущения по этому поводу. На мой взгляд, Микешу недурно утёрли нос. Давно пора было сбить с него спесь. Подумаешь, сыграл Тамерлана! Выходка с «Историей пыток» — просто прелесть. Я имела счастье или несчастье играть вместе с ним в оперетте «Граф Монтекристо» и могу подтвердить, что это форменная пытка. Ручаюсь, поэтому он и взбесился. А впрочем, он не много потерял — он же получил дополнительную рекламу.
Не могу привыкнуть звать тебя Лилианой. Как много воды утекло с тех пор, когда мы с тобой вместе дебютировали в «Соборе Парижской богоматери»! Как там твоя роль Белинды? Надеюсь скоро увидеть тебя на кино-экране.
Всегда твоя Вера
P. S. Ничуть не удивлюсь, если книгу ему прислал сам Мирослав-боярин, о котором сейчас столько толков. Это было бы б его стиле.
Из журнала The New Age, № 18/1913
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ УЖИН МЭТЬЮ АРЧЕРА,
или Как опасно быть литературным критиком
Наш постоянный автор Мэтью Арчер неоднократно просил Алистера Моппера, удвоившего свою литературную славу после переиздания романа, представить ему Мирослава-боярина — или же того, кого писатель за него выдаёт. Недавно Моппер любезно согласился. 3-го числа он пригласил Арчера в ресторан «Континенталь Нуво» в Сохо, обещая привести туда и своего героя. Мы печатаем отчёт Арчера с некоторыми сокращениями.
Я прибыл в ресторан уже после захода солнца, поскольку мистер Моппер указал весьма позднее время встречи. Едва я зашёл в полутёмный зал, как сразу же увидел писателя — он сидел у стены в дальнем углу, и рядом с ним был какой-то худощавый господин с длинными волосами. Когда я приблизился и поздоровался, Моппер отрекомендовал мне соседа по столику как своего друга Мирослава Эминовича.
— Очень приятно, — сказал я, пожимая его руку, — Мэтью Арчер.
Мистер Эминович — в дальнейшем он выразил пожелание, чтобы я называл его просто Мирославом, — весьма оживился, услышав моё имя.
— А, так вы тот литературный критик, с которым мне предстоит беседа? Что ж, занятно, — улыбнулся он. У него довольно необычное лицо; черты его крупные, но лишённые резкости, мягко обрисованные. В нём есть что-то от Генри Филдинга, если только позволительно вообразить себе Филдинга с усами. Однако выражение этого лица не столь благодушно. Одет он был хорошо, хотя и странновато: на нём был шевиотовый костюм цвета гречишного мёда, с жёлтой розой в петлице, кремовая шёлковая сорочка, но при этом ноги обуты в разношенные порыжелые сапожки, а шею вместо галстука обвивал восточный шёлковый шарф кричащей красно-жёлтой расцветки.
