Раничев погасил улыбку: хитер Хвостин, хитер, ишь, вон, как обставился.
– Деньгу хорошую обещали, – между тем продолжал рыжий, лицо его, большеглазое, с правильными чертами, можно было бы даже назвать приятным, если б не рожи, которые постоянно корчил его обладатель. И сложно было бы сразу сказать, в чем здесь причина – то ли в легком психическом недуге, то ли в общей испорченности нрава?
– Деньгу? Вот как? – заинтересовался Иван. – И сколько же?
– Двадцать московских денег сейчас – и полтину по возвращении! – охотно пояснил парень. – Нехило!
– Да уж. – Раничев ухмыльнулся. – Уж точно, нехило. А кто платит-то?
– Думный дворянин Хвостин!
– Ну слава те, Господи, а я-то уж думал…
– И сказывал, боярин тоже обидеть не должен.
– Если службу будешь нести справно! – Иван улыбался, а в глазах вспыхнул холод.
– Службу?! А как же! – истово перекрестился рыжий. – Если в цене сошлись – как же можно службишку не исполнить?
– Видели мы, как ты исполняешь, – хохотнул Лукьян. – Лихо на торжище бегал!
– А! – Парень, казалось, ничуть не удивился и не испугался – впрочем, подобных нахалов, скорее всего, вряд ли чем можно было бы удивить и уж, тем более, испугать. – Здорово вышло, да? С Акакием, купчиной толстобрюхим, мы от Ельца до Переяславля за четыре деньги сговаривались да его харчи. А заплатил, гад, одну еле-еле, да и харчи всю дорогу такие были, что ноги протянешь! Вот я и выпотрошил его казну немножко. – Рыжий мечтательно улыбнулся. – Четыре деньги себе взял, часть – нищим, а оставшиеся – в корчму снес, вечером наказал пир для наших устроить – им ведь Акакий тоже недоплачивает.
– Для ваших – это для кого? – дотошно уточнил Лукьян, а Раничев лишь усмехнулся – он-то уж давно догадался, для каких «наших». И в своих предположениях не ошибся.
– Да для приказчиков, для кого ж еще-то? – Рыжий почесал нос. – Нешто думаете, если б я взаправду чего украл, так не догнали бы? Этакие-то здоровенные парни!
– Молодец! – уважительно молвил Иван и прищурился. – Только так ли все было?
– Вот те крест! Так берешь на службишку?
– А звать-то тебя как?
– Осипом. Осип Рваное Ухо кличут, эвон. – Парень откинул с левого уха рыжую прядь. – Вишь, серьга когда-то была, выдрали.
Присмотревшись, Раничев увидел рваный бордовый шрам. Хорошо кто-то постарался – едва пол-уха не оторвал!
– И кто ж это так постарался?
Осип шмыгнул носом, вздохнул:
– Нашелся один гад. Теперь вот в правом ухе серьги ношу, левое-то боюсь трогать.
