Скала, на которой возвышалось здание, была частью одного из склонов узкой долины, вдоль которой растянулось небольшое селение с высоким шпилем церкви, возвышающимся над белесыми домами. За местечком снова вздымались холмы, а вдали — даже высокие горы, закрывавшие небо. С левой стороны сквозь рассеивавшийся туман можно было различить тонкую нитку дороги, взбиравшейся по противоположному склону; справа, как казалось отсюда, дорога спускалась вниз. Удерживаясь одной рукой и высунувшись как можно дальше, он был вознагражден видом солнца, отражавшегося вдали в воде. Значит, дорога справа вела к морю и должна была стать путем его бегства. Он не имел понятия, где находится, но знал, что внутренние районы Сицилии почти полностью занимают горные цепи, а все главные дороги тянутся вдоль побережья этого треугольного острова, соединяя крупные города, лежащие у моря.
За дверьми снова раздались шаги и послышался металлический скрежет ключа в замке. Если он вообще собирался отсюда сматываться, оставался, пожалуй, последний шанс.
Он развернулся, соскользнул с подоконника и повис, удерживаясь только кончиками пальцев. Потом ухватил одной рукой самодельный канат и постепенно перенес на него вес тела, проверяя прочность. Старый брезент растянулся, но не разорвался; теперь главным желанием Саймона стало как можно скорее расстаться со своим канатом, поэтому, спускаясь со скоростью циркового акробата, он старался избегать рывков, которые могли бы превысить предел прочности сомнительного спасательного средства.
Он был на середине спуска, когда в окне над ним показались вытаращенные глаза, и еще на два ярда ниже, когда потрясение оформилось в слова:
— Че коза фаи?[20]
Учитывая, что человек, задавший подобный вопрос, в этих обстоятельствах не мог всерьез ожидать ответа, Саймон вопрос проигнорировал и стал еще больше внимания уделять своим гимнастическим упражнениям. Он смотрел вниз, когда человек наверху вынул револьвер, и узнал об этом, только услышав грохот выстрела и визг пули, срикошетившей от стены возле головы. Нужны были железные нервы и стальное самообладание, чтобы не нарушить ровного ритма спуска, но Саймон был больше обеспокоен прочностью каната, чем квалификацией стрелка наверху.
Потом он услышал голос Аля Дестамио, громко препиравшегося со стрелком. Ему показалось, что Аль не желает дальнейшей стрельбы, но причины этого не могли его слишком обрадовать. Пока они спорили, Саймон съехал еще ниже и повис на конце каната. Судорожно сжимая его в руках, он взглянул вниз и увидел, что его ноги еще на целый метр не достигают основания стены, фундамент которой начинался в полуметре от края скалы. Ниже этого края стена круто падала вниз под углом градусов в восемьдесят, и высота этого обрыва была достаточна, чтобы раскрыть парашют, об отсутствии которого Саймон в этот миг горько пожалел. Тем более что спор в окне над ним очевидно разрешился компромиссом, поскольку кто-то начал отчаянно трясти и дергать его единственную опору. Ничего не оставалось, как рискнуть еще раз. Он разжал руки и прыгнул…
