Как-то — дело было под вечер — я собирался отмерить верной братии положенные порции напитка в крохотные чашечки и на секунду вышел из спальни.
За окошком смеркалось, высоко в небе зажглись первые звезды. До ночи было еще далеко.
Вернувшись в спальню, я зажег люстру и чуть не вскрикнул от ужаса: в блюдце плавала безжизненная фигурка пана Либека… Я выловил ее пальцами, сжал — то была только одежда, ни тела, ни головы… Пан Либек исчез.
Я уже собрался оповестить о событии обоих покинутых, которые, ни о чем не подозревая, радостно предвкушали угощение перед сном, как вдруг откуда-то послышался голос… голос пана Либека:
— Прощайте, братцы! Простите, что обогнал вас!
Дядя с Франтишеком даже подпрыгнули от изумления, Они все поняли!
— Бедржих! — пискнул дядя. — Где ты?
— Я предал вас и сам был предан! Не верьте в вино! Не верьте в сны! Не верьте в яйцо! Все — обман! Все рассеется! Нет ничего!
— Что-о?! — простонал дядя. — Да где ты?
— На карусели!
— Где, где?
— На карусели!
— Не понял?
— На карусели!
Я затаил дыхание, стараясь не упустить ни словечка.
— …сижу я на спине жабьего чучела. Долго, страшно долго сижу, полвечности сижу и все кружусь, кружусь… Так это скучно, так безнадежно тоскливо… и бесцельно… никаких чувств… карусель скуки… и боли нет… вечно… кружиться… скука…
— Измена, гнусная измена! О горе! — и Франтишек заломил свои крошечные ручки.
— Еще не все потеряно, — начал было дядя.
Но бродяга был безутешен:
— Обман! Все рассеется! Не будет никакого яйца, не будет воскресения из мертвых — только карусель, подлая, языческая карусель, без неба, без ангелочков, без их зонтиков…
— Не отчаивайся, Франтишек, — шептал ему дядя. — Я всегда знал, что сон Либека не исполнится… Может быть, и я последую за ним на эту карусель вечности и встречусь там с моим любимым Боккаччо… В выигрыше будет тот…
— …кто выпьет последним, — перебил его бродяга.
Дядя разом сел на кровати.
— От судьбы не уйдешь, — философствовал он. — А я бы мог, если б хотел, навредить тебе, Франтишек… Мог бы попросту отказать тебе в вине, которое как-никак — попробуй отрицать! — моя собственность, все равно как вот эта крыша над головой. А не дам тебе вина — и ты засохнешь, как сорванный цветок… Но я по-прежнему буду делить с тобой каждую каплю, и не хочу я думать о том, кто из нас выдержит дольше… Такую я на себя епитимью наложил.
Новое жилище… — Победит тот, кто будет последний.
Зубчатое колесико времени крутилось безостановочно, беззвучно и плотно зацепляя звенья дней.
