Ловля ветра | страница 16
радуясь,
что вы обезглавливаете Революцию!
Остановитесь!
Иначе конец!
Конец!
1977
Аркольский мост
А ведь завидуешь!
Все-таки завидуешь
молодому худощавому генералу,
бегущему с опаленным знаменем
по Аркольскому мосту.
Завидуешь,
хотя и знаешь,
что впереди у него будет много крови
и гранитный утес
в самом конце.
Но у этого человека
был в жизни Аркольский мост.
А у нас,
живущих в покое и тишине,
было так,
чтобы знамя в руках,
картечь в лицо
и лазурное небо Италии
над головой в смятой треуголке?
1977
* * *
Шевалье… Голубой, словно небо, мундир.
Голубые гусары — не шутка!
Эскадрон наш в атаку повел командир
В ранний час, лишь сыграли побудку.
Славный рейд! Мы ворвались, сметя караул,
Перебили у пушек расчеты.
Кто дремал, тот навеки в то утро уснул,
А бежавших кончали с налета.
Был приказ — всех рубить — и трава не расти!
Не щадили и пленных не брали…
Был исполнен приказ. Но обратно уйти
Не пришлось. Нас уже ожидали.
Половину картечь перебила в упор,
Остальных размели кирасиры.
И на вспаханном поле лежал эскадрон,
Бросив в грязь голубые мундиры.
И сегодня над нами ромашки цветут.
Позабыты бои и пожары…
И в атаку уже никогда не пойдут
Шевалье. Голубые гусары.
1977
Святая Елена
Как здесь тепло! Вокруг весна цветет,
И в воздухе — неясное томленье.
А кажется, холодный снег идет,
Печальный снег беды и пораженья.
Навек прощайте, Лоди и Каир,
Маренго, Аустерлиц и Эйлау,
Мундиров блеск, придворный душный мир,
Друзья, враги и грязь дорог кровавых.
Ах, как слепил алмазный блеск венца!
Но тех, кто шел в сраженьях до конца,
Не воскресить и не поднять из тлена.
Не велика ли плата за успех?
А снег идет, холодный русский снег
Средь солнечных долин Святой Елены.
1981
Верлен
Немного одержимых на планете,
Чтоб оживить бессмыслицу и тлен…
Их трое было — «проклятых поэтов»,
И проклятый из проклятых — Верлен.
Нам не понять его безумной жизни,
Ее залитых горечью страниц,
Как жил чужим он в собственной отчизне,
Король поэтов, тюрем и больниц.
Ноябрьский шторм волну несет на пляжи,
И чайка в облака, крича, летит…
Как он сказал — никто уже не скажет,
Как он грустил — никто не загрустит.
Стать гением — поди решись на это,
Не опасаясь злобы и измен…
Их трое было — «проклятых поэтов»,
И проклятый из проклятых — Верлен.
1977
Рембо пишет из Хартума
В девятнадцать пожухли краски.
Все без толку — живешь, творишь..
Среди джунглей, в болотах суданских,
Позабуду проклятый Париж.
Ничего, что мечты не исполнятся.
Что известность? Людей смешить?
Не нужны им усталые звонницы
Отгоревшей моей души.
Книги, похожие на Ловля ветра