Трофейная пушка | страница 10



Майор Проскуряков вдруг понял, что криком тут не воздействовать, не тот момент, и тоже побежал к пушке. Был он уже тучен, одет по всей форме и давно не бегал, потому что командиры бегом бегают только при отступлении на войне, в наступлении в основном рядовые по приказанию бегают и без приказания, по делу, но чаще без дела. Майор почувствовал, что прыти его не хватит обогнать солдат, особенно молоденьких, что младший лейтенант Растягаев, по всей вероятности, отвоевался. Тогда он на ходу отстегнул кобуру, с трудом выдернул присохший к коже пистолет и выпалил всю обойму в небо, пытаясь обратить на себя внимание, отвлечь хоть ненадолго людей. Но и это не помогло. Пушку уже заслонило топчущейся вокруг нее серой толпой, Проскуряков услышал:

— Бра-а-а-атцы, помилосердствуйте, — голос сохлый, в голосе этом была уже безнадежность, так мог кричать только бывалый, знающий людскую стихию человек.

Этот крик подстегнул Проскурякова. Где-то взялись еще силы, он ворвался в круг, расталкивая бойцов. Били двух солдат, старого и молодого. Младший лейтенант Растягаев, отброшенный к клуне, рылся в пыльных связках камышей, стараясь подняться с колен, и одной рукой утирал разбитый нос, другой судорожно выдергивал, к счастью его, зацепившийся в кирзовой кобуре, вышедший из обихода наган. Еще миг — и никого уже остановить было бы нельзя.

— Прекратить! Стой! — сжавшимся от одышки голосом гаркнул Проскуряков, крикнул всем, но бросился на комвзвода, вывернул у него наган из руки и уже инстинктивно, просто по командирскому наитию, крикнул визговато: — Смирно! — И прибавил толстущее ругательство, хотя не был ругателем, боролся с матершинниками в своем окружении, наказывал их. — Смирна! — Повторил он менее повелительно. — Все смирно!

Среди бледных, трясущихся в злобе бойцов произошло замешательство, двух солдатиков перестали катать по земле, бить и пинать. Нужно было сейчас же, немедленно, пока не заорали горлопаны, давать удовлетворение этой усталой и оттого разом осатаневшей толпе, именно уже толпе, но не воинской команде. Майор как можно строже, не особенно громко произнес:

— Младший лейтенант Растягаев, вы арестованы! Пищенко! — позвал он своего денщика, — уведи младшего лейтенанта!

Пищенко возник откуда-то мгновенно и звонко крикнул, вскинув к пилотке руку:

— Есть! — А Растягаеву сквозь зубы процедил: — Н-ну, пас-с-кудник, ну, шкода, будет тебе баня.

Два избитых солдата между тем уже уселись на земле, младший из них, с оторванным карманом гимнастерки, собирал вывалившиеся письма, карточки и, горько плача, вопрошал: