— Да, перекусить не мешало бы… — Михаил кивнул.
— Ну, так сейчас же едем! Со встречей-то, я полагаю, в по рюмочке пропустить не помешает! — Кашинский щелкнул пальцами, резко поднялся, опять поерошил волосы, вслух соображая — Куда бы нам скатать-то?.. А давайте-ка — в Охотный, в трактир Тестова!.. Один раз — можно! В настоящий московский трактир! Вам это надо повидать! К Тестову! К Тестову! Только у Тестова пообедать по-настоящему, по-московски!..
Кашинский довольно быстро оделся, и они вышли сияющий сентябрьский день, в его шум и суету.
— Может, куда-нибудь, где попроще, сходим?.. — заикнулся было Михаил, наслышанный о дорогом и широко известном тестовском трактире.
— Вы — мой гость! Потому — командую я! — Кашинский покровительственно хлопнул Михаила по плечу.
Выглядел он несколько фатовато: светло-коричневая, почти песочного тона, тройка, белая сорочка и пышный ярко-зеленый галстук, на голове — чуть сбитая назад тоже светло-коричневая, шляпа-котелок, на ногах — тупоносые, по моде, ботинки. Этакий московский щеголь, весь словно бы преобразился вдруг. Куда и девалась его первоначальная скованность! Смотрел гоголем.
— Ну, ежели мой радушный хозяин так богат!.. — Mихайл, усмехнувшись, лишь развел руками.
— Какие богатства могут быть у нашего брата?! Так, крохи после умершего отца…
Тут же подкатил лихач на дутиках:
— Ваше-здоровь! Давай подвезу! Куды надо?..
— В Охотный, к Тестову! — небрежно бросил ему Кашинский и подтолкнул Михаила к пролетке.
Немного проехав по Земляному валу, свернули в Большой Казенный переулок и вскоре выехали на шумную многолюдную Маросейку.
Михаил наклонился к Кашинскому, сказал так, чтоб не слышно было извозчику:
— Может, не стоило бы так нам красоваться — на виду у всей Белокаменной?.. Поосторожней бы надо…
Красные губы Кашинского покривила усмешка, он разразился тирадой:
— Я сам, когда надо, — конспиратор. Но тут-то!.. Двое молодых людей едут на лихаче к Тестову! Ничего такого! Никто не обратит на нас внимания. Нельзя же жить, постоянно трусливо озираясь! Этак наша осторожность и боязнь может перейти в черту характера, натуры, станет опасливой отгороженностью от целого мира!.. А ведь именно для нас, людей нового, передового сознания, так должна быть важна естественность мысли, языка, натуры, поведения!..
— Да, но с этой естественностью, с этой открытость» мы далеко не уйдем… — Михаил усмехнулся. — Самый обыкновеннейший городовой сообразит, кто мы такие… Ведь как знать: может, за вами, а может, и за мной уже ведется слежка… Об этом мы должны помнить…
